Она сразу его заприметила. Серая дыбом шерсть, а глаза — мечта любой ведьмы: желтые, безумные, немного раскосые. От него за версту несло всем, чем только славится счастливая кошачья жизнь: валериановой настойкой, помойками, рыбой, мятой… Даже свежеуложенной черепицей.
Ведьма, прищурившись, окинула взглядом ближайшие крыши. И правда, стелили недавно. Она вновь взглянула на кота, а тот уже успел вперить в нее нахальный взор своих очей. “Ну, да, такой вот я, и что ты мне сделаешь?” — словно говорили его солнечные глазищи. Ведьма в ответ криво улыбнулась.
— Ну так что, сударыня? К нам вчера еще привезли двух египетских… Вот, взгляните. — Купец жестом указал на двух грациозных серых кошек. Одна из них, между прочим, не сводила взгляда с серого нахала. — Ведут свой род еще от фарао… Фараоновых кошек, собственно. — Купец, не заприметив в глазах незнакомки особенного к ним интереса, тут же, не растерявшись, указал перстом на огромного пятнистого кошака, принявшись расхваливать его достоинства. Этот, в свою очередь, не мигая, плавно переводил взгляд с египетских красоток на желтоглазого обалдуя и обратно. Ведьма неодобрительно цокнула языком. — Да тут конфликт назревает. — Что-что, сударыня? — Я говорю, беру этого. —Купец проследил за ее взглядом, на секунду замер, борясь с усмешкой, а потом пожал плечами. — Ну этого, так этого…
Зазвенели кошельки, угодливо забормотал какие-то любезности купец. Ведьма искоса бросила взгляд на свое усатое приобретение. Приобретение не сводило бессовестно тоскливого взора с крыш и всячески старалось игнорировать святотатственный факт своей продажи. Наконец, купец вручил ведьме желтоглазый сверток, завернутый в какие-то тряпки, и сопроводил с наилучшими пожеланиями: — Пусть послужит вам верой и правдой! Сбережет ваше зерно и порадует малюток… — Угодливо кланялся купец. — “Простофиля”, “впарил доходягу блохастого, она и довольна…”, “ну и идиотка” — Звучало в его голове. Ведьма ласково провела тонким пальцем между двух подранных серых ушей и молча скрылась в толпе.
* * * Она высвободила его из бестолковых тряпок, когда городские стены остались за спиной, а впереди пролегла проселочная дорога. Кот выгнул затекшую спину, покогтил для приличия пару веток и наконец, сев, вопросительно вытаращился на ведьму. Та присела рядом с ним на землю, задумчиво подперла ладонью подбородок и пристально всмотрелась в него в ответ.
Ведьма молчала, кот словно чего-то ждал. — Ну ладно… — она подняла ладони в примирительном жесте. — Харальд, я знаю, что это ты. Кот мгновенно вздыбил шерсть: — Десятая жизнь коту под хвост! Ты мне дашь когда-нибудь отдохнуть, дракон тебя побери?! — Слова вырывались из его глотки вперемешку с возмущенным мявом. — Бык, лебедь, медведь, даже пес… Я думал, хоть среди котов затеряюсь и отдохну спокойно, впервые за триста лет! — От возмущения он начал задыхаться. — Как ты меня теперь-то узнала?! — По твоим разумным, полным мудрости глазам, Харальд. По глазам.
Серый кот-оборотень чуть подобрел. Лизнул встопорщенную грудку и возмущенно буркнул себе что-то в усы. Потом поднял взор и встретился с слезно-умоляющим взглядом ведьмы. — Что на этот раз? — Харальд… Наставник. Прости, но… Не мог бы ты мне напомнить: в укрепляющее зелье кладут сначала лягушачью лапку, а потом уже жилу дракона или наоборот?
Она поморщилась, ожидая как минимум молнию с небес, посланную разгневанным Харальдом. Но кто же виноват, что у нее такая дурная память на зелья. Повисла гнетущая тишина. Ведьма несмело открыла глаза и встретилась с двумя разъяренными желтыми солнцами у самого носа. --В следующий раз, Висенна, я превращусь в голубя! И пусть тебя упекут в лечебницу, когда ты будешь у каждой пернатой твари в глазах выискивать признаки разума!
С этими словами серый кот развернулся и поскакал прямо в сторону опушки густо растущего леса. Ведьма проводила его грустным разочарованным взглядом.
Однако, у самой границы леса кот замер и вильнул хвостом. Постоял так пару мгновений, будто пребывая в нерешительности. Затем бросил через плечо уже гораздо спокойнее: — Сначала драконья жила.
Затем Харальд прыгнул, подняв хвост, и скрылся в высокой траве.
Minskaya Nika
Всего лишь писатель
Она сразу его заприметила. Серая дыбом шерсть, а глаза — мечта любой ведьмы: желтые, безумные, немного раскосые. От него за версту несло всем, чем только славится счастливая кошачья жизнь: валериановой настойкой,