Александр Коржаков: «Руководство Россией было отдано «трупу», якобы живому, и Чубайсу»

Экс-телохранитель Бориса Ельцина о «коробке из-под ксерокса», тайнах «Семьи», сортирах Белого дома и страхах Геннадия Зюганова

Сегодня Россия отмечает необычный юбилей — 20 лет «коробке из-под ксерокса». Об одном из самых громких коррупционных скандалов эпохи Ельцина в интервью «БИЗНЕС Online» вспоминает его непосредственный «виновник» — бывший руководитель СБП РФ Александр Коржаков. По словам генерал-лейтенанта, деньги могли принадлежать Биллу Клинтону или Гельмуту Колю, а предвыборные доллары возили по стране чемоданами.

«Я с Ельциным общался, хотя меня предупреждали, что этого не надо делать. Предупреждали, предупреждали, а потом просто выгнали» ©Юрий Абрамочкин, РИА «Новости»

«КОГДА ЕЛЬЦИН ПРИХОДИЛ В МАГАЗИН, ВСЯ ОЧЕРЕДЬ УХОДИЛА, И ЕМУ БЕЗ ОЧЕРЕДИ ВСЕ ДАВАЛИ»

— Александр Васильевич, с истории о «коробке из-под ксерокса» начинается ваша знаменитая книга о Ельцине «От рассвета до заката», но ей же фактически заканчивается ваша карьера в Кремле.

— Надо заметить, что моя карьера из-за Бориса Ельцина закончилась в 1996 году уже во второй раз.

— А в первый раз — когда вы ушли из КГБ на пенсию в 1989 году?

— Да, я с ним общался, хотя меня предупреждали, что этого не надо делать. Но я продолжал общаться. Предупреждали, предупреждали, а потом просто выгнали. А я ведь был самым лучшим офицером разведуправления. В личном деле у меня одни благодарности и награды. Я, между прочим, был неоднократным чемпионом КГБ по стрельбе. Даже контр-адмирал Геннадий Захаров (с ноября 1993 по 1997 год — начальник центра специального назначения службы безопасности президента РФ — прим. ред.) говорил, что никого лучше меня «по стрельбе» не видел.

— Получается, КГБ вас предупреждал, что Ельцин — опасный человек, но вы все равно продолжали поддерживать с ним отношения. Почему? У него было такое мощное личное обаяние?

— Это Горбачев вычеркнул Ельцина из списка своих друзей, но я-то почему должен был это делать? Мы с ним просто дружили. Кроме того, мне Ельцина было жалко, потому что его все бросили после отставки. Но ведь он не был объявлен врагом народа. Он продолжал оставаться членом ЦК КПСС, министром Советского Союза (уже в январе 1988 года будущий первый президент РФ был назначен первым заместителем председателя Госстроя СССР — прим. ред.). Почему я должен был с ним не общаться?

Другое дело, что он сделался изгоем. Таким же изгоем я оказался у себя дома. Когда утром я садился в лифт, чтобы отправиться на работу, происходило обычно следующее. Лифт, как и всегда в утренние часы, останавливался на каждом этаже, но ко мне никто не садился: «Потом, потом, мы подождем». Почему? Потому что весь наш подъезд принадлежал девятому управлению КГБ. Такая же ситуация была у Ельцина на даче, где он тогда жил. Когда он приходил в магазин, вся очередь оттуда уходила, и опальному министру СССР без очереди все давали. В баню приходил — то же самое: все уходили, и он парился в одиночестве. Поэтому он приезжал ко мне в деревню Молоково, которую я называю Простоквашино (родная деревня родителей Александра Коржакова в Орехово-Зуевском районе Московской области — прим. ред.), и мы с ним здесь спокойно напивались, в бане парились и на охоту ходили. Была у нас такая настоящая мужская дружба. Как правило, мы собирались вчетвером. Был еще такой замечательный полковник Владимир Михайлович Михайлов (первый руководитель отдела нетрадиционной криминалистики подразделения ОТУ КГБ — прим. ред.),а также его помощник Суханов. Они тоже присоединялись к нам.

Тогда Ельцин изображал из себя демократа, показывал, что не нужны ему никакие номенклатурные привилегии, хотя на самом деле все привилегии у него были. И машину «Москвич-2141» он себе купил: какую захотел, такую ему и сделали как министру. И по магазинам Наина Ельцина не «шлындала», как она теперь рассказывает. В поликлинику Ельцин записался, но больше там не был — только в ЦКБ (Центральная клиническая больница, ныне подведомственная управделами президента РФ, — прим. ред.). В общем, все как обычно. Но народу нужен был образ «мученика».

Вечером 19 июня 1996 года члены предвыборного штаба Ельцина Аркадий Евстафьев и Сергей Лисовский
были задержаны при выносе из Дома правительства коробки из-под бумаги для ксерокса с $538 тыс. наличными

«ЛИСОВСКИЙ БЫЛ ЛЮБОВНИКОМ ДЬЯЧЕНКО, И ОНА, ВИДИМО, БОЯЛАСЬ, КАК БЫ ЕГО НЕ ОСКОПИЛИ»

— Вернемся к юбилейной дате. Почему, на ваш взгляд, делу о «коробке из-под ксерокса» придали такое значение? Чего испугался Борис Ельцин, узнав о случившемся? Почему принял в отношении вас и в то время главы ФСБ Михаила Барсукова скоропалительное решение об отставке?

— То, что мы знаем о выборах 1996 года, нам известно преимущественно в версии Чубайса. А мои воспоминания об этом в прессе обычно полностью не озвучивают. Вот представьте себе тогдашнюю ситуацию. Ельцин с его 3-процентной фактической электоральной поддержкой поначалу вообще не хотел идти на выборы — «Семья» заставила. Разговор о возможном переносе президентских выборов шел с зимы. Летом 1995 года у Бориса Ельцина случился первый инфаркт, потом инфаркты пошли один за другим, и, наконец, между первым и вторым туром выборов 1996 года у российского президента был зафиксирован шестой инфаркт. Поэтому мы хорошо понимали, что Ельцин — это развалина, и между собой нередко проговаривали: а может, перенести во времени избирательную кампанию?

Я беседовал об этом несколько раз с Владимиром Шумейко. Сейчас многие про него забыли, а ведь это был первый председатель Совета Федерации, избранный народом, как и добрая половина других сенаторов! А не то что нынешние, которых никто не выбирал — их просто назначили. Так вот Совфед поддерживал идею перенести выборы — на два года. И Госдума, в принципе, тоже.

Ельцин знал о том, что мы готовы к переносу выборов. Дело немного осложнял психоз Бориса Николаевича по поводу возможного роспуска Думы, но он в течение суток закончился. Помните, думские депутаты заявили о намерении отменить денонсацию Беловежских соглашений (с такой инициативой выступила фракция КПРФ и часть депутатов ЛДПР — прим. ред.)? А потом оппозиция твердила, что Ельцин и его окружение хотят выборы вообще отменить. Да не отменить, а перенести! Причем все депутаты, с которыми я общался и с которыми у меня сложились хорошие отношения, однозначно были за. Никто при этом не хотел роспуска ГД — выборы только что состоялись (в декабре 1995 года — прим. ред.), после этого два-три месяца делили кабинеты в бывшем здании Госплана. Тут одни таблички на дверях писать замучаешься! И что, уже через год готовиться к новым выборам? Так что все были за то, чтобы отсрочить президентскую кампанию. Страна была за. Это было разумно: чем выбирать эту развалину, лучше спокойно подождать два года и за это время спокойно подготовить преемника. Кого он сам захочет и кого «Семья» поддержит.

— Что же помешало перенести президентские выборы?

— В итоге «Семья» сильно перепугалась. За два года многое могло измениться. Дескать, что будет, если в Кремль придет не их преемник — Тани (Татьяна Дьяченко-Юмашева, дочь Ельцина, — прим. ред.), Наины, Березовского или Чубайса, а чей-то другой? Тогда им всем может «капец» наступить. Да и вообще: за эти два года «капец» мог наступить очень многим. У нашей службы безопасности президента были большие наработки в отношении некоторых чиновников. Главу администрации президента Сергея Филатова мы сняли — вернее, он сам вынужден был написать заявление после статьи в «Российской газете» под названием «Домик для кунака». Там было рассказано о похождениях одного бандита, у которого есть высокопоставленный покровитель в Москве. В конце статьи была опубликована приписка о том, что в будущем номере мы раскроем все неназванные имена, в том числе и самого покровителя. На следующий день прибежал ко мне Филатов и говорит: «Саша, я прошу вторую часть статьи не печатать, я все понял и пишу заявление по собственному желанию». И действительно тут же написал заявление об уходе.

Кстати, через несколько лет я случайно узнал, будто бы Филатов принимал участие в тех выборах и даже якобы возглавил общероссийское движение в поддержку Ельцина. Ребята, его полгода на горизонте не было вообще! Вероятно, ему дали какие-то бабки, чтобы он молчал, — и все. Вот и вся его заслуга!

Кроме того, за полгода до выборов был снят с должности Анатолий Чубайс (отправлен в отставку с поста вице-премьера в январе 1996 года — прим. ред.). Я говорил Ельцину: «Как вы можете такого негодяя и ворюгу вообще держать у себя?» И все — Чубайс был снят. Причем три раза меняли формулировку указа о его снятии с должности. Первая формулировка была убийственная. По-моему, Виктор Илюшин мотался тогда с дачи Черномырдина на дачу Ельцина (президент приболел, как всегда) с документами в руках, чтобы смягчить формулировку. Смягчили до того, что стало вообще непонятно, за что его увольняют. Эта история чем-то напоминает мне другую, совсем недавнюю — с увольнением губернатора Тульской области Владимира Груздева, которого отправили на покой, чтобы он был «ближе к семье». Так за что его уволили — за то, что он родил четвертого ребенка? Вот так и Чубайсу объяснили, что он был недостаточно близок к главам субъектов Федерации. Чего-то такое придумали.

И вдруг я узнаю, что Чубайс — снова в предвыборной команде Ельцина. Вроде уже уволили его, и все — и у Зюганова больше нет поводов с плакатами ходить и требовать его отставки. Однако Чубайс вернулся — и прямо в избирательный штаб. За полтора-два месяца до выборов в «Президент-Отеле» сняли несколько номеров для этого штаба. Татьяне Дьяченко, естественно, люкс: она там и жила, тем более ей было с кем жить. Остальным тоже дали «по-божески». Пригласили четырех американцев в качестве консультантов.

— Почему вам пришла в голову идея проверить, все ли чисто в карманах у «штабных»?

— Я Виктора Степановича Черномырдина уважал очень сильно, но до сих пор не понимаю, зачем он взял в Кремль в качестве замминистра финансов Германа Кузнецова? Пустили козла в огород. Его только-только Аскар Акаев (президент Киргизской Республики до 2005 года — прим. ред.) поганой метлой выгнал из Киргизии за коррупцию, а ведь он занимал в этой республике кресло вице-президента. И вот Черномырдин берет и ставит Кузнецова не просто в министерство финансов, но еще и в предвыборный штаб «на деньги».

Я Ельцину неоднократно писал докладные о том, как разворовывается его предвыборный фонд. При этом по несколько раз менялась схема работы предвыборного штаба. Наконец, когда утвердили окончательный вариант схемы на 50 «квадратиков», последним «квадратиком» в нижнем правом углу значилось: контроль за финансами. То есть не допустить дальнейшего разворовывания и обеспечить доставку «живых денег» тем, кому они были действительно предназначены.

Наконец, Ельцину надоело читать мои бумажки о воровстве, и он сказал мне: «Поймай хоть кого-нибудь! Что ты, не можешь поймать разве?» Ну хорошо. А за кабинетом Кузнецова и так уже было наблюдение установлено. Тут же ночью оперативно проверили комнату, поставили камеру, осмотрели сейф. Там оказались 2,5 миллиона долларов «живьем» и бумаги о выводе средств на сотни миллионов долларов — «платежки» с Виргинских островов, с Прибалтики и чуть ли не с Таиланда. Оказывается, мы в Таиланде заказывали для выборов печатную продукцию, фотографии, плакаты — все там! Так что воровство было неимоверное.

Дальше что... Спокойно продолжаем наблюдение за кабинетом Кузнецова. Замминистра заходил, лазил в сейф. Где-то около четырех часов дня 19 июня пришли два этих... я их называю словом «шерпа». Знаете, есть в альпинизме такой термин, определяющий людей, которые что-то могут подсказать. В общем, два шерпа, Сергей Лисовский (на тот момент — музыкальный продюсер, бизнесмен, гендиректор «ОРТВ-Реклама» — прим. ред.) и Аркадий Евстафьев (бывший пресс-секретарь Чубайса — прим. ред.), приперлись к Кузнецову, и он им выдал 500 тысяч долларов, а еще какой-то чиновник добавил 38 тысяч. Деньги сложили в коробку, но не из-под ксерокса, как пишут обычно.

— А в какую же коробку?

— Коробка из-под ксерокса — она большая. А это была коробка для бумаги формата А4. Вот коробку шерпы заполнили и понесли. На проходной их задержали: «Покажите, что у вас». Деваться было некуда. Задержанных отвели в комнату, стали обыскивать, вызвали следователя. Потом Михаил Барсуков, в то время директор ФСБ, решил, что следователя недостаточно, и пригласил начальника УФСБ по Москве и Московской области. Все происходило «под камеру». Никто Лисовского и Евстафьева не ругал и не бил. Единственное: когда Евстафьеву стало плохо (он жаловался на высокое давление), то вызвали ему врача. Так они несколько часов «мудохались», Лисовский написал объяснительную бумагу, затем их обоих отпустили.

«О том, что к убийству Листьева могут быть причастны Лисовский (крайний справа) и Березовский, я твердил с самого начала» Фото: zampolit.com

Но все это время с ума сходила Таня (Дьяченко — прим. ред.). Лисовский был ее любовником, и она, видимо, боялась, как бы его там не оскопили. Что касается меня, то я просто трубку не брал. А Барсукову деваться было некуда — он трубку брал и выслушивал все, что они скажут. В конце концов, Татьяна и ее компания разбудили Ельцина. А он всегда спал только с транквилизаторами, после звонка больше не мог заснуть.

Когда мы утром к нему пришли, он плохо соображал. Мы ему показали все бумаги, все протоколы, фотографии. Он удивился: «А зачем шум-то подняли?» Мы говорим: «Борис Николаевич, шум не мы подняли. Тот, кто поднял шум, пусть и гасит его». А кто поднял шум? Да как раз те, кто собрался на ночное совещание в особняке ЛогоВАЗа: Немцов, Березовский, Гусинский, Лесин, Киселев и пр. Сидели и ждали, что вот сейчас Коржаков пришлет команду, чтобы их арестовать. Сами себя заводили и накручивали. Хотя за ними даже не следили. Я исходил в своих действиях из поручения президента. Ельцин ведь просил доказать факт разворовывания предвыборных средств. Вот мы и доказали.

Правда, 20 лет гложет меня мысль: а куда же после этого делись 2 миллиона долларов из сейфа Кузнецова? Под камеры он их из кабинета не вытаскивал. А 2 миллиона — это два дипломата, не хухры-мухры. Но они пропали.

На второй день после случившегося, 20 июня, Чубайс подошел в штабе к моему заму, генерал-майору Георгию Рогозину, и говорит: «А деньги-то вы мне когда вернете? Это мои деньги!» Мне оставалось только удивляться: что же он тогда на пресс-конференции заявлял, что эти доллары Лисовскому и Евстафьеву чекисты подбросили?

— Вернули Чубайсу деньги?

— Нет, их обратили в доход государства. Хотя я несколько раз поднимал вопрос: раз эти деньги ничьи, все от них отказываются, тогда будем считать, что это клад. Мы нашли клад.

— На проценты претендовали?

— Конечно. Дайте нам положенные по закону 25 процентов. Понятно, что это была шутка.

«Если большинство давало деньги с отдачей, то Сильвио Берлускони, который Ельцина просто обожал, дал миллиард без отдачи» Фото: ©Сергей Пятаков, РИА «Новости»

«ДЕНЬГИ НА ВЫБОРЫ ШЛИ ОТ ИНОСТРАННЫХ ИНВЕСТОРОВ — БЕРЛУСКОНИ, КОЛЯ, ШИРАКА, КЛИНТОНА»

— Так все-таки чьи же деньги лежали в перехваченной коробке?

— Обычно в этом контексте спрашивают, сколько денег было потрачено на выборы-1996. Но можно ли посчитать деньги, которые чемоданами возили по всей России? Сотрудники СБП по два человека — обязательно офицеры или сержанты — возили их по всем российским штабам от Камчатки до Калининграда. Это были живые деньги. И это еще помимо тех средств, которые шли от иностранных инвесторов — я имею в виду Берлускони, Коля, Ширака, Клинтона. Причем, если большинство давало деньги с отдачей, то Сильвио Берлускони, который Ельцина просто обожал, дал миллиард без отдачи. А теперь представьте, сколько из этих капиталов было разворовано! Поэтому 538 тысяч долларов, обнаруженные в коробке из-под ксерокса, были совершенно неизвестного происхождения. Может быть, они пришли от Гельмута Коля, а возможно, от Билла Клинтона. В одном можно было быть уверенным: эти деньги — «неучтенка», ни в какой бюджет они не вошли.

Что касается того, могли ли мы вообще осматривать кабинет Кузнецова... Конечно, могли — и по закону об оперативно-разыскной деятельности мы действовали правильно. Но после того, как Ельцин снял меня с Барсуковым с должности, нам больше слова не давали.

— Но сейчас-то уже можно говорить правду о тех событиях.

— А им всегда было неприятно, когда о них говорят правду. Когда Наина с Татьяной бросили ребенка Глеба (внук первого президента РФ, родился в 1995 году в браке Татьяны и Алексея Дьяченко, крестным отцом стал Александр Коржаков — прим. ред.) в интернате, Ельцину это было до фени, он и не знал об этом. Закончилось это тем, что мне позвонила директор интерната и попросила телефон Бориса Ельцина. Я ответил: «Я с ним не общаюсь, но телефон раздобуду, конечно. А что такое случилось?» Да вот так и так... Когда семья Ельцина поняла, что у Глеба синдром Дауна... До 9 месяцев они думали, что он здоровый ребенок, и держали его на даче. А что такое была ельциновская дача? Вот недавно по телевизору показывали площадку петербургского экономического форума — 50 тысяч метров, туда поместились делегации многих стран, выставки и прочее. Дача, конечно, была поменьше размером, чем площадка ПМЭФ, но тоже очень приличная. Но для мальчика и сиделки места там не нашлось. И они его выгнали в интернат.

Заведующая рассказала мне, что раньше кто-то из семьи Ельцина приезжал к мальчику — раз в неделю, раз в месяц. То Наина, то Татьяна навещали его. Но он же взрослеет, хочет общаться, хочет видеть маму, бабушку. А они по полгода не приезжают. И вот, оказывается, он два раза убегал из интерната, его на остановках ловили и возвращали обратно. Когда заведующая дозвонилась до Ельцина, я представляю, что он сделал со своей женой и дочерью. В этих делах он щепетильный был. И они забрали Глеба оттуда. Устроили ему 20 с лишним преподавателей: один плавание преподает, второй — физкультуру, третий — рисование, четвертый — еще что-нибудь. И ведь учителей надо было таскать из Москвы на дачу, обеспечивать машинами, платить деньги. В результате я как-то прочитал в газете, каким хорошим Глеб стал: уже чемпион по плаванию (в марте 2015 года на чемпионате Европы по плаванию среди людей с синдромом Дауна в английском Саутгемптоне Глеб Дьяченко стал лучшим на дистанции 200 метров — прим. ред.). Правильно! Когда с тобой 20 человек занимаются... Но, с другой стороны, когда на это смотрят матери, у которых такие же больные дети и которые часами в очередях стоят в поликлинике, чтобы просто в очередной раз обозначиться, продлить справку об инвалидности... И все-таки то, каким Глеб стал, — это заслуга Ельцина. Я еще в своей новой книге об этом напишу.

— Все-таки будете писать продолжение цикла «От рассвета до заката», «Ближний круг «царя Бориса» и прочее?

— У меня материала — на пять книг. Но его надо еще обрабатывать. Мне обидно, что вся правда хранится во мне. Но журналисты ведь не публикуют всего, что я рассказываю. Вот когда пройдет зарок первого лица государства в отношении «Семьи», тогда, возможно, начнут показывать и публиковать.

— Вы полагаете, первое лицо может нарушить этот зарок?

— Все зависит от того, кто будет преемником.

«ЧУБАЙС, В ОТЛИЧИЕ ОТ ДРУГИХ, ХРАНИЛ ДЕНЬГИ В ДАНИИ»

— Возвращаясь к 1996 году: коммунисты могли тогда прийти к власти, как об этом трубили из «каждого утюга»? Этим ведь и объяснялся главный слоган выборов: «Голосуй или проиграешь!»

— Не могу сказать за всех коммунистов, что они боялись прийти к власти. Боялся этого сам Геннадий Андреевич (Зюганов, бессменный лидер КПРФ, — прим. ред.). В 1993 - 1994 годах команда Ельцина очень сильно напугала коммунистов.

— Расстрелом Белого дома?

— Не только этим. Напугали решительными действиями. Одним из испугов можно считать намерение разогнать только что избранную Госдуму (выборы в ГД первого созыва состоялись в декабре 1993 года — прим. ред.). Ведь, пройдя через уроки 93-го года, команда Ельцина вооружилась очень основательно. Поставили артиллерийское самоходное орудие «Нона». Уже не нужно было через Грачева (Павел Грачев — министр обороны с 1992 по 1996 год — прим. ред.) Кантемировскую танковую дивизию вызывать. Хватало своих сил. В службе безопасности президента служили 400 спецназовцев, и это был, наверное, лучший спецназ в мире! Всего в СБП служили 900 с небольшим человек, из них 400 — лучшие спецназовцы, собранные со всей России. Мы обеспечивали их через Лужкова квартирами, существовал центр, где они тренировались. Я не могу ругать группу «Альфа» или «Вымпел», но считаю, что мои были лучше. Потому что это были диверсанты. А бороться против диверсанта может только диверсант, профессионал против профессионала. Если же просто ребят учат, как брать заложников, — это все не то. В руках у нас была очень серьезная сила. И нам не нужна была нацгвардия численностью 400 тысяч человек, как сейчас. Зачем? Ельцину было достаточно того, что было. И коммунисты об этом знали.

Когда Ельцин решил Думу разогнать, они, конечно, переживали, чемоданы собирали. Но, слава богу, Черномырдин спас ГД. Не Куликов (Анатолий Куликов — главнокомандующий войсками МВД на тот момент — прим. ред.), а Черномырдин! Когда Куликов выступил, ему Ельцин сказал: «Да иди ты, у меня тут еще два Куликова сидят. Сейчас любого назначу!» И действительно, было еще два Куликовых: один — начальник московской милиции, другой — тоже на руководящих должностях в милиции. А Черномырдин несколько раз выступил и воздействовал на Ельцина, хотя до этого у него перебывали все — от генпрокурора до замминистров. И никто не мог его переубедить. Но после разговора Ельцина с Черномырдиным в 6 часов вечера все силовики были собраны, было решено Думу не трогать.

«Не могу сказать за всех коммунистов, что они боялись прийти к власти. Боялся этого сам Геннадий Андреевич Зюганов. В 1993 - 1994 годах команда Ельцина очень сильно напугала коммунистов»

Это один испуг. Второй испуг — события октября 1993 года. Третий испуг — перед президентскими выборами 1996 года. Моя задача в это время заключалась в том, чтобы устанавливать контакты с другими кандидатами, заявившими о своем участии в кампании. Контакт, перевод на нашу сторону и т. д. Что, кстати, мне хорошо удавалось. И с Александром Лебедем я договорился, и с Владимиром Жириновским. Хотя Ельцин решил побороться — это было недальновидно. Бороться можно, но не с таким здоровьем. С другими я тоже провел переговоры. Федоров (Святослав Федоров, российский офтальмолог, выставил свою кандидатуру на выборах президента 1996 года — прим. ред.) — человек совершенно замечательный. Он мне сказал: «Александр Васильевич, я знаю, что наберу 1 процент, но мне нужна площадка, чтобы я мог изложить свои принципы». Я Федорова уважаю, мы с ним подружились. Непосредственно с Зюгановым у меня не было встречи, но я виделся по этому поводу с четвертым человеком в его партии. Зюганов поставил условие: «Если Ельцин 9 Мая будет стоять со мной на трибуне и принимать парад, я готов пойти на уступки». Когда я Ельцину об этом сказал, он чуть со стула не упал: «Что, я буду рядом с коммунистами?» Короче, он был категорически против этого. И я заявил Зоркальцеву (переговорщику от КПРФ — прим. ред.): «Мы вам победить не дадим. Вы 70 лет рулили, хватит. Теперь дайте нам порулить. Что бы ни случилось, мы вам власть не отдадим». После этого Зюганов, видимо, вспомнил 93-й год, Ельцина с его горячей головой... Думаю, он очень не хотел победить. Даже если бы это произошло, как потом власть делить? Поэтому результаты выборов были восприняты как данность. Случилось и случилось. Коммунисты фактически и не «возникали». Руководство Россией было отдано «трупу», якобы живому, и Чубайсу.

После победы Ельцин сразу раскрыл свои карты: первым же своим указом он назначает Чубайса главой администрации президента (документ датирован 15 июля 1996 года — прим. ред.). Официально — вторым человеком в стране. А в той ситуации, в которой находился тогда Ельцин, Чубайс оказался первым человеком в стране. Верховный суд, Конституционный, Дума — это все чушь. Главный — это тот, кто Ельцину подносит документы. По Конституции у президента столько власти, сколько ни у кого нет. 1 процент власти был у правительства, но теперь у Владимира Путина 99,9 процента власти. Раньше немного было у правительства, а ныне все — у президентской администрации. Хотя противно смотреть на этих клоунов.

— Но многие из них — люди старого, «гайдаровского» призыва. Вы должны хорошо представлять себе их психологию.

— Гайдара уже больше 20 лет нет в правительстве. А эти люди кто? Вот если бы выборы в 1996 году на два года вперед перенесли... Служба безопасности президента существовала всего 2 года и 8 месяцев, но мы за это время столько нарыли, столько накопали... У нас были связи со швейцарскими спецслужбами, французскими, немецкими. Мы до Дании дошли. Тогда еще офшоров не было, все деньги в банках хранили. Кто-то — в Америке, кто-то — в Европе. А вот Чубайс, в отличие от других, хранил деньги в Дании. Если бы все в одночасье не закончилось, то щупальца наши дошли бы и до датских счетов Чубайса. И не было бы у нас больше такого руководителя и министра. А может быть, он даже сидел бы где-нибудь в Лефортово.

Больше всего эти люди боялись службы безопасности президента, которая добралась до их денег и счетов. Этого боялась «семейка». Но я могу сказать, что в то время «Семья» много еще не воровала. По-настоящему обогатились они уже потом, когда Татьяна стала советником президента, а ее муж Валентин Юмашев — руководителем президентской администрации. Тут они уже по полной... И они сделали так, что Ельцин испугался собственной службы безопасности, побоялся, что она сработает против него. Но я всегда твердил, что это ошибка, мы работали честно. Ельцин для меня был первым человеком, я ему всю правду рассказывал. А вообще на тот момент, 20 июня 1996 года, у нас был только один миллиардер в стране — Виктор Черномырдин. А остальные — Березовский, Ходорковский и другие — были скорее мультимиллионерами. А вот после в результате залоговых аукционов в России 10 - 15 новых миллиардеров появилось в течение полугода. При нас бы этого не было. Мы бы не дали.

— Получается, что в начале второго президентского срока Ельцина Чубайс стал фактическим руководителем России?

— За 8 месяцев, что Чубайс был регентом, он поставил своих людей в администрациях, захватил все электричество в стране и рулит им до сих пор так, что отключает даже воинские части. Я живу в деревне Молоково уже 12-й год. Когда я был в четвертом классе, нам провели электричество. Но я не помню, чтобы свет в Молоково отключали, как сейчас. Отключают почти каждый день. У людей портятся телевизоры, выходят из строя холодильники. У меня стоят огромные стабилизаторы, и только за их счет мне удается этого избежать. Но свет выключают постоянно. Ленин ГОЭЛРО (государственная электрификация России — прим. ред.) сделал, а Чубайс его переделал.

— Как вы думаете, может ли быть реанимировано уголовное дело о «коробке из-под ксерокса», закрытое в 1999 году?

— При нынешних руководителях — не будет.

«КОГДА БЕЛЫЙ ДОМ ЗАГОРЕЛСЯ — ЭТО, ЗНАЕТЕ, КАК В ТУАЛЕТЕ ГАЗЕТКУ ЖГЛИ, ЧТОБЫ НЕ ПАХЛО...»

— Что касается Лисовского, одного из фигурантов дела о «коробке из-под ксерокса», многократно высказывалась версия, что он причастен к убийству тележурналиста Влада Листьева, которого застрелили за год с лишним до скандала с американскими долларами. Насколько, на ваш взгляд, эта версия правдива?

— Мелькало в прессе, что якобы об этом ненароком говорил и Константин Эрнст. Но это он, наверное, говорил, когда стал «великим». Когда даже я, будучи тем, кто его поставил на это место (гендиректор Первого канала — прим. ред.), пытался до него дозвониться по своей депутатской «вертушке» (Коржаков был депутатом Госдумы с 1997 по 2011 год — прим. ред.), всегда натыкался только на секретаршу. Просил перезвонить — он никогда не перезванивал. А ведь он обязан мне своей должностью. Впрочем, мне многие обязаны — я спокойно на это смотрю.

О том, что к убийству Листьева могут быть причастны Лисовский и Березовский, я твердил с самого начала. Когда это случилось, в Кремль первыми прибежали Лесневская (Ирена Лесневская — один из главных продюсеров Первого канала — прим. ред.) и Борис Березовский. Ельцина в Москве не было, и они записали к нему видеообращение. Так вот то, что Березовский говорил без камеры, сильно отличалось от того, что он начал говорить в камеру. А под запись он говорил следующее: «Борис Николаевич, дорогой вы наш президент, я вас умоляю: никогда не уезжайте из Москвы! Потому что, если вы уезжаете, Москвой начинает управлять мразь!» То есть он попытался «наехать» на Юрия Лужкова. А то, что он без камеры говорил про Лисовского, в обращении не было. Опытный боец.

Нынешний премьер-министр РФ — большой специалист по римскому праву — должен знать его главный принцип: кому выгодно? Так вот всего через неделю-две после смерти Листьева заклятые враги Лисовский и Березовский стали друзьями, и на Первом канале пошла реклама по полной. Искать надо было и доказывать. А там еще втесался этот Литвиненко, про которого все знали, что он — человек Березовского...

— Тот самый, чье имя связано с «полониевым делом» (подполковник КГБ-ФСБ Александр Литвиненко умер в Лондоне от загадочного отравления в 2006 году — прим. ред.)?

— Ну да, конвоир этот бывший (начинал службу во внутренних войсках — прим. ред.). Когда к руководству министерством безопасности пришел Виктор Баранников, то половина бывшего КГБ сбежала. Поэтому нужно было набирать новых людей. Среди тех, кого набрали, оказался и Литвиненко. Он был конвоиром не в лагерях, конечно, а служил среди тех, кто подследственных в суд таскает. Ни чекистских корней, ничего у него не было. Потом Литвиненко познакомился с Березовским, и тот его «оплатил». Поэтому, когда Литвиненко умер, я сразу заявил в первом же интервью, что его убил Березовский. Ни Путин, ни его команда к этому никакого отношения не имели. Его и так прибить давно можно было. Правда, он слишком мелкий был для этого. А Березовскому нужно было содержать Литвиненко и его семью. Но он ведь очень жадный был до денег. И он решил его кончить, но таким сложным способом, чтобы ни на кого, кроме Путина, не подумали.

— Вернемся к одному из коммунистических «страхов» или «испугов», которые вы называли, — к октябрю 1993 года. Вы не пересмотрели свое отношение к Руцкому и Хасбулатову, в аресте которых вы принимали участие после разгрома Верховного Совета?

— Я вообще к событиям 1993 года свое отношение изменил. Когда я против них воевал и когда у меня патрон в патроннике находился — это одно. А когда столько времени уже прошло... Думается, что все они по-своему хотели добра России. И депутаты, и коммунисты эти бедные, которые сидели в Верховном Совете — дерьмо нюхали. Буквально нюхали — я помню, что нельзя было войти в этот Белый дом. Там такая вонища была — это не вокзал напоминало, а вокзальный сортир. «Наделано» было в каждом углу. Туда ведь пускали всех во время противостояния, а туалеты при этом не работали, воды не было. Когда Белый дом загорелся и оттуда повалил дым — это, знаете, как в советское время в туалете газетку жгли, чтобы не пахло... Так и здесь: пожгли, ходили потом там, и так сильно не воняло. Я, кстати, был там до пожара.

С другой стороны: 150 человек в результате этих событий погибли. 150! Из них 10 погибли в Белом доме или около, а 140 — у «Останкино». Смотреть на это было страшно. Люди сидели на балконах, на крышах, а пули-то летят! Когда подъехал питерский ОМОН, все уже почти закончилось, Белый дом был взят, и они испугались, что им не удастся медальку получить. И они принялись молотить из крупнокалиберного по Белому дому. В результате командующий группы «Вымпел» оказался ранен в колено и остался инвалидом.

— Прямо по своим били?

— Да-да, идиоты! Мы в это время занимались задержанными. Пленных у нас не было — мы их не брали. Отбирали документы и отпускали. Записывали: был здесь — значит, был. Если незнакомый человек — смотрели на его руки. Если они в оружейном масле — отпираться было бесполезно. Фиксировали пороховые следы. Этих людей — в отдельную кучу: с ними потом разбираться. Все было очень гуманно и лояльно. В конечном счете, как бы жестко ни действовала та или другая сторона, все хотели России добра. Другое дело: не мы первые в 1993 году начали, не мы пустили первую кровь. В «Останкино» первую кровь пустили Хасбулатов и Руцкой. С этого все началось. Основная масса милиции при этом попряталась.

«ЗАДРЕМЛЕТ В МАШИНЕ, ПРОСНЕТСЯ И СПРОСИТ: «А ГДЕ КОРЖАКОВ?»

— Простили ли вы Ельцина по-человечески — ведь когда-то вас связывала дружба, вас считали членом его семьи? Или отношение к нему может быть лишь однозначно отрицательным?

— Он больной человек был. Когда 2 февраля 1996 года я увидел его после дня рождения (Борис Ельцин родился 1 февраля — прим. ред.), то в очередной раз удивился. Всегда в это время он был бодрым, мы могли с ним опохмелиться, но здесь он даже опохмелиться не захотел. Это был глубокий старик с потухшим взглядом и сутулыми плечами. Вышел ко мне, плюхнулся в кресло. Я думаю: «Какой ты, к черту, президент?! Что ты будешь делать?»

Между прочим, он себя запрограммировал на 65 лет. Мы с ним много раз на эту тему беседовали, еще когда он был кандидатом в члены Политбюро. Когда он возвращался с заседаний, то ругался по обыкновению. Хотя я лично не помню, выступал там Ельцин или не выступал — скорее всего, ведь голос у него был совещательным, как у кандидата. И вот разговариваем, что в Китае или в Индии считается нормальным, когда человек, достигая 65–70 летнего возраста, уходит в тень. Ему уже не нужны ни водка, ни девочки, ни деньги. Предел политика — тоже 65 лет. Дальше — клубничку сажай, картошку копай, за грибами ходи. Почему Ельцин к середине 90-х не хотел идти на выборы? Потому что он истощился к этому времени. Он хотел отдыхать. А «Семья» потащила его на выборы, потому что надо, дескать, коммунистов побить.

В общем, я его вспоминаю как больного человека, с другой стороны, он ведь меня предал. А это самый страшный грех — особенно в России у православных. Предательство не прощают.

Но совесть в нем немного еще оставалась. После нашей с Барсуковым отставки, в июле, когда Ельцин выиграл выборы, Черномырдин «наехал» на нас за то, что мы посещаем Президентский клуб. И «наехал» несправедливо — того же Черномырдина я в клуб принимал. Так вот, когда Виктор Степанович узнал, что мы с Барсуковым и после увольнения каждый день ездим в клуб играть в теннис, сидим там и пивко пьем, он страшно возмутился. «Чего они там делают? Они там заговор устроят!» Хорошо, мы поехали в Сочи. Барсуков кого-то взял с собой, а я взял жену и дочку. Приехали, только устроились, вдруг сообщают: «Вас срочно из приемной Ельцина помощник вызывает». Выясняется, что Ельцин на завтра назначил нам встречу: Барсукову — на 9.00, мне — на 9.15. Спрашиваю, когда у Ельцина следующая встреча? Отвечают: в 10:00. Прикидываю: Барсукову — 15 минут, мне — 45. Нормально, по рюмке выпьем точно. Полетели. За мной машину прислали, кто-то вспомнил, что мне машина полагается. Где-то полдевятого звонок: «Александр Васильевич, встреча переносится». Выяснилось, что Борис Николаевич утром заявил: «Отмените эти встречи, я их не вынесу». Вот и все.

После мне передавали, что Ельцин, приезжая в Кремль, иногда по рассеянности спрашивал: «А где Коржаков?» Или задремлет в машине, проснется и спросит: «А где Коржаков?» Так продолжалось где-то года полтора.

Когда Ельцин умер (в апреле 2007 года — прим. ред.), я на его похороны не пошел, хотя многие ребята из расформированной СБП пошли. Но лично для меня Ельцин умер еще тогда, летом 1996 года.

«Когда в прошлом году открыли «Ельцин Центр», на торжественную церемонию не пригласили никого из тех, кто был действительно близок к первому президенту или «слепил» его» Фото: kremlin.ru

— Но для страны он, похоже, живее всех живых. Об этом свидетельствует и «Ельцин Центр», открытый недавно в Екатеринбурге...

— Когда в прошлом году открыли «Ельцин Центр», на торжественную церемонию не пригласили никого из тех, кто был действительно близок к первому президенту или «слепил» его. Хотя стариков, которые Ельцина хорошо помнят, полно. Вышло же, что Чубайс там главный. Да вы что, ребята? Не пригласили даже брата Ельцина и его сестру.

Кстати, мать Ельцина, Клавдия Ивановна Старыгина, была за то, чтобы он ушел с поста президента. Говорила: «Хватит тебе! Что ты все воюешь и воюешь!» В Свердловске у Ельцина также оставалась врач, хорошая женщина, — Наина с ней созванивалась. И она Ельцину выписывала таблетки — горсть таблеток! Но у Ельцина как президента была и своя группа врачей, прекрасные терапевты. И они тоже выписывали ему таблетки. В результате Ельцин клал в один карман лекарства, которые Наина ему даст, а в другой — те, что прописали собственные врачи. Бывало, мы с ним выпиваем, и я ему говорю: «Борис Николаевич, про таблетки не забыл?» Он: «Ах да, забыл!» Достает таблетки из одного кармана — и разом их в рот. И рюмкой водки запивает. Проходит какое-то время, и он таким же макаром выпивает таблетки из другого кармана. Врачи, когда мы его привозили на прием, не понимали, что у него с давлением и что у него с сердцем. Поэтому, когда у меня журналисты спрашивают, какая самая большая опасность была для Бориса Николаевича, я обыкновенно отвечаю: «Самой большой опасностью был он сам». Кстати, историю с покушением на него и падением в речку он сам придумал. Я так считаю.

— Вы говорите о знаменитом падении Ельцина с моста на даче в сентябре 1989 года? Якобы на него напали неизвестные, надели на голову мешок и бросили в речку...

— Да, никто же не видел нападения. Ельцин был весь в тине, но он мог упасть и в большую лужу — там поблизости был овражек, маленький мосток, вода с тиной по колено. Он мог туда упасть. Говорили, что он мог подраться с мужем своей любовницы. Он поехал в ту местность к своему приятелю-министру (Сергею Башилову — министру строительства в районах Урала и Западной Сибири — прим. ред.). Но Наина туда звонила, и ей ответили, что да, такой-то с семьей там живет, но сейчас отдыхает. Так что их там не было. На следующий день после инцидента я приехал посмотреть на этот злополучный мост. Недалеко, не доходя до ворот, валялись цветы, похожие на те, которые Ельцину подарили на встрече с избирателями. Он мне рассказывал, что злоумышленники надели ему на голову мешок, сбросили в воду, в речке он прыгал по дну, выталкивая себя на поверхность, чтобы вздохнуть. Я проверил, какая там глубина — полметра! Он бы разбился. А он сам выбрался и пешком дошел до поста милиции. Но мы все равно подхватили эти события как легенду, чтобы сохранить его как лидера, который снимет Горбачева.

Никто ведь не помнит, какая страна в те годы была. А я помню: жрать было нечего! Мне как афганцу полагались гречка, тушенка, колбаса, сыр. Но это давали только участникам афганского конфликта, и за счет этого мы выживали. А у большинства не было и этого, ничего не было. Так мы жили при Горбачеве.