В интервью изданию РБК бывший заместитель министра обороны, курировавший в 2012-2018 годах разработку и закупку вооружений для армии, был велеречив в общих моментах и лаконичен в конкретике. Чиновник уклонился от прямого ответа на вопрос, с чем связан гевалт о предстоящем сокращении государственного оборонного заказа:

— Зачем сокращать гособоронзаказ — ведь сейчас Россия участвует в военном конфликте в Сирии и так или иначе вовлечена во многие другие?

— Оборонзаказ всегда цикличен. Его бюджет год от года, в зависимости от целей и задач государства, может колебаться в пределах 30%, как, например, в США. Когда нужно обеспечить дееспособность армии, государство тратит больше средств. В России этот момент наступил в 2011 году. Была принята госпрограмма вооружений (ГПВ) на 19 трлн руб. до 2020 года. Ее основная цель — переоснастить армию современным оружием и техникой, доля которых на тот момент составляла всего 16%.

За последние семь лет команда Минобороны (Борисов занимал пост заместителя министра обороны, отвечающего за вооружения, с ноября 2012 года по май 2018-го. — РБК) обеспечила динамичную массовую поставку в войска современной перспективной техники. Прежде всего — новейших авиационных комплексов Су-34 и Су-35, хорошо показавших себя в Сирии, комплексов противовоздушной обороны С-400, за которыми стоит очередь из заказчиков, техники для сухопутных войск и ВДВ («Искандер-М», «Армата», БМД-4М и другие), новой экипировки «Ратник», а также тех новейших образцов стратегических вооружений, о которых глава государства говорил в своем послании [Федеральному собранию].

Теперь уровень современности вооружения в нашей армии приближается к 60%, а к концу 2020 года стоит задача достичь в среднем 70% и поддерживать его до 2027 года и далее. Это некий порог, при котором считается, что армия в полной мере дееспособна.

Объективно, гособоронзаказ будет падать. Мы уже это наблюдаем по отдельным образцам военной техники. Например, в первой пятилетке прошлой ГПВ приоритет отдавался закупке авиационной техники — боевым самолетам для ВКС и вертолетам для армейс​кой авиации. Наступило насыщение, объемы закупок упали в разы. Если на пике мы закупали до 100 боевых самолетов в год, то сегодня эта цифра колеблется от 50 до 60. Вертолетов мы закупали по 80–90 единиц, а теперь 30–40. Нет необходимости. Парк обновился. Предприятия будут их обслуживать, поддерживать жизненный цикл, но это не массовые закупки. Такая же ситуация наступит и по другим образцам вооружения.

Объяснение довольно странное. Во-первых, господин Борисов как-то позабыл, что за последние 15 лет в РесФеде существовали (и существуют) аж три государственных программы вооружений (ГПВ). Первая была принята еще в 2007 году и была рассчитана на период 2008-2015 годов. Эта программа была провалена и вместо нее в 2011 году "приняли" новую — до 2020 года. Именно о ней и упомянул вице-премьер правительства РФ. Однако, эта программа уже отменена, поскольку в январе 2018 года под фанфары была "принята" третья ГПВ до 2027 года (ГПВ-2027). У нее был запланирован рекордный объем расходов — до 23 триллионов рублей! Из которых 19 триллионов пойдут на закупки вооружений для армии, 3 триллиона — для карательно-вахтерских ведомств РФ (ФСБ, ФСО, Росгвардия, ФСИН, МВД), а 1 триллион рублей потратят на инфраструктуру (логистические комплексы, склады и так далее) для разросшегося "ландшафта милитариста". Правда, в сентябре 2018 года государственные мужи Ресурсной Федерации дезавуировали эту программу, заявив, что в 2023 году... будет принята другая ГПВ. До 2033 года. Таким образом, все три принятых ГПВ оказались не выполненными (причем последняя за 9 лет до ее завершения!).

Во-вторых, упомянутая Борисовым цикличность появилась в конце 2016 года, когда на фоне резко упавших цен на нефть кремлевские деятели вдруг стали нажимать на педаль тормоза посреди военно-патриотического психоза:

Президент России Владимир Путин в декабре 2016 года поставил задачу довести к 2020 году долю гражданской продукции не менее чем до 17%, к 2025 году - до 30% от общего объема производства российского ОПК, к 2030 году - до 50%. В сентябре 2017 года глава Минпромторга РФ Денис Мантуров отмечал, что предприятия ОПК могут достичь к 2020 года показателя в 20% вместо плановых 17%.

Как нам кажется, с насыщением армии новой техникой это связано мало, какие бы цифры не рисовало себе Минобороны Северной Евразии. Если в истребительной, фронтовой и отчасти армейской авиации за последние 15 лет действительно произошло обновление парка боевых самолетов и вертолетов (вкупе с модернизацией советского "наследия"), то вот в бронетанковых силах Сухопутных войск мало что изменилось за последние 7-8 лет. Напомним, что с 2011 года Минобороны РФ отказалось от закупок новых основных боевых танков Т-90 у Уралвагонзавода, обозвав их "семнадцатой модернизацией старых Т-72". Мол, какой смысл покупать за 2 миллиона долларов Т-90, если за сумму в 3-4 раза меньшую можно из имеющегося Т-72 сделать Т-72Б3, по характеристикам не сильно отличающегося от Т-90?



Поэтому если не считать этой модернизации древних Т-72 до уровня Т72Б3, парк российских танков никак не изменился. Всего за последние 7-8 лет были модернизированы чуть менее 1000 машин. Никаких танков "Армата" и прочей чудесной бронетехники на этой платформе в войска не поступило. В мотострелковых подразделениях основной тип бронетехники по-прежнему представляют собой еще советские БМП-2 (на вооружении с 1977 года), БМП-3 (на вооружении с 1987-1990 годов), а также БТР-80 (в армии с 1984 года), включая его модернизацию БТР-82А. Конечно, часть из этих машин прошла модернизацию, но назвать всю эту технику "новой" достаточно сложно.

Получается, что в российских Сухопутных войсках никакого обновления боевой техники толком и не произошло. Удивление вызывают и слова Борисова о том, что не будет "массовых закупок". Например, до 20% состава истребительной авиации у РФ составляют заметно устаревшие МиГ-29 (около 125 машин), которые в ближайшие годы должны быть заменены на чудо-летаки МиГ-35. До 2020 года ВВС РФ должны получить 30 таких самолетов, как минимум. Выходит, замены не будет? Про реализацию программы вооружения на флоте и говорить смысла нет, если не считать малых кораблей, то она провалена практически полностью.

Следующий момент: а что предлагается выпускать в рамках "конверсии" (путинские ньюсмейкеры не любят это слово, заменяя его нейтральной "диверсификацией")? Юрий Борисов по-украински замриял про некие "высокотехнологичные и конкурентоспособные товары":

Последние семь лет государство дает стабильную загрузку предприятиям ОПК. Программа диверсификации — это скорее упреждающий шаг, призванный в будущем обеспечить устойчивость экономики такой ведущей для страны отрасли, как оборонно-промышленный комплекс. Ключевое слово здесь — «устойчивость». И речь, разумеется, идет не о кастрюлях и сковородках, а о создании и продвижении на гражданских рынках высокотехнологичных и конкурентоспособных продуктов. Конечно, рыночные условия сильно отличаются от тех, в которых привыкла функционировать значительная часть предприятий оборонки, десятилетиями живших на гособоронзаказе.

Интересно, ему самому не смешно? Номенклатура хоть сколько-нибудь конкурентной "гражданской" продукции, которую выпускает российская промышленность, до издевательства скудна и по большей части является либо доместицированным импортом, либо в редких случаях — "советским трофейным эхом". Тем более, что оборонные предприятия если и имеют "гражданку", то итак используют ее по максимуму. Что-то новое они представить в большинстве случаев просто не в состоянии!

Например, Уралвагонзавод помимо танков в виде "гражданской продукции" выпускает железнодорожные вагоны, "Мотовилихинские заводы" — нефтепромысловое оборудование, а Артиллерийский завод №9 в Екатеринбурге — оси для вагонов немецко-китайского поезда "Ласточка". Но нарастить выпуск такой продукции эти предприятия сами по себе не могут: внутренний рынок достаточно узкий, платежеспособный спрос низкий, а на внешних рынках их поделки мало кому интересы. Плюс не понятно, что делать с военными цехами и их коллективами? Перевести их всех на "гражданское производство" физически невозможно без увеличения производства "гражданской продукции". Получается тупиковая ситуация, которая не может быть решена без массовых увольнений.

Сам Борисов понимает прекрасно этот болезненный момент и постоянно подчеркивает в интервью, что "социальных последствий не будет":

ОПК — самый крупный работодатель в России. Это 1337 организаций, где трудится порядка 2 млн человек. И чтобы социального взрыва не случилось, нужно удержать экономику предприятий. В результате диверсификации изменится только структура портфеля заказов, а его объем должен как минимум сохраниться. Люди при этом останутся на своих предприятиях.

Это прекрасные и благие пожелания. Но по факту мы видим, что 15 лет вливаний бюджетов в военную индустрию РФ привели почему-то не к развитию промышленности и в целом экономики страны, а к распуханию кластера, не способного ни к какой самостоятельной жизни. А сейчас государство банально дезавуирует свои обязательства перед ВПК, обрекая его на очередную катастрофическую "конверсию". Причина же проста, хотя Борисов о ней умолчал: наступает эпоха невысоких цен на углеводороды. Поэтому слова вице-премьера о том, что "гражданскую продукцию" военных заводов якобы будут по разнарядке приобретать "путинские госмонстры", не стоит воспринимать всерьез:

Поэтому сначала мы будем опираться на внутреннего потребителя — на естественные монополии, на предприятия с государственным участием. В гособоронзаказе схема следующая: заказчик выдал требования к продукту, оплатил его разработку, а потом гарантированно его выкупил. А поскольку контракты еще и долгосрочные, исполнитель может прогнозировать загрузку своего предприятия на годы вперед. На гражданском рынке все иначе, он уже занят. На нем присутствуют серьезные игроки, в первую очередь западные. Стоит амбициозная задача потеснить их. Для этого надо создать конкурентоспособную продукцию.

Такое беспредметное говорение с интонациями сказочника выглядит удручающе. Работающим на предприятиях ВПК людям уже сейчас следует готовиться к возможному снижению зарплат или даже увольнениям.