20 апреля 1856 года родился Василий Васильевич Розанов (20.04.1856 — 23.01.1919), писатель, публицист и философ.
Хочу сразу оговориться, что только фонетическая зависимость от уже сложившихся форм именования, заставляет меня применять к Розанову такие понятия, как писатель, публицист и прочее. Была бы воля, от всего этого «культурного» набора звуковых и легко узнаваемых конструкций оставил бы только имя собственное: Розанов — роза ветров русской литературы.
В своём компьютере я нашёл 59 статей (!), в которых не единожды предпринимал попытки подобраться, подкрасться, как вор подглядеть в замочную скважину частного случая — представить «розоновскую» онтологию творчества. Теперь я сознаю, что не разгадал и сотой доли тех мучительных и сладостных аллюзий, которыми полон текст этого уникального писателя.
Писать биографию Розанова не менее странно, чем описывать вкус булки по портрету пекаря. Вот шёл по улице человек. Эта улица называлась так-то. Человек прошёл столько-то шагов, и лицо его не изменилось за всё время нашего наблюдения. А на всей улице стоял запах сладкого, горячего теста, с которым человек имел дело вне наших глаз и пересудов.
Ничего биографического нет в творчестве Василия Васильевича. Скорее биография целой России ближе духу его письма, чем знание о том, что он был женат на вредной тётке, доставшейся ему от Достоевского. И связывать нежелание этой тётки дать развод Василию Розанову с его якобы нападками на архаичность православия также нелепо, как логически связывать его стремление сотрудничать во «многих» журналах с «сознательной беспринципностью».
«С того времени и до этого, каковы бы ни были мои отношения к церкви (изменившиеся совершенно с 1896—97 г.) — что бы я ни делал, что бы ни говорил и ни писал, прямо или в особенности косвенно я говорил и думал собственно только о Боге, так что Он занял всего меня, без какого-либо остатка, в то же время как-то оставив мысль свободною и энергичною в отношении других тем. Бог меня не теснил и не связывал, я стыдился Его (поступая или думая дурно), но никогда не боялся, не пугался (ада никогда не боялся). Я с величайшей любовью приносил Ему всё, всякую мысль (да только о Нём и думал) как дитя пошедшее в сад приносит оттуда цветы или фрукты или дрова «в дом свой», отцу, матери, жене, детям. Бог был «дом» мой (исключительно меня одного, хотя бы в то же время и для других «Бог», но это меня не интересовало, и в это я не вдумывался), «все» мое, «родное» мое».
На том и остановимся. Нет сил втягиваться в бессмысленный разговор — разговор со старым приятелем, который сидит до утра и не уходит — всё рассказывает за жизнь. А уж спать хочется! Вот завтра бы и поговорили. Лучше уж с самого начала не пускать. Или вовсе не знать ни жизни, ни смерти — скука!
Что делать, что делать?» — восклицал Василий Розанов. — «Варить летом варенье, а зимой пить с этим вареньем чай — вот, что надо делать.
Василий Розанов — первый автор философии вне логики и литературы вне текста, который ещё до Джойса употребил в литературе феномен «потока сознания».
