Универсален свободный рынок или нет?
Сторонники государственного регулирования часто говорят, что экономическая свобода вредит национальным интересам и представляет опасность для культуры. Однако это может быть верно только в том случае, если рынок представляет собой идею с конкретной культурной принадлежностью. Таким образом можно поставить вопрос об универсальности свободного рынка для различных культур. Ниже я постараюсь ответить на данный вопрос, хотя и немного сумбурно получилось, за что прошу извинений заранее.
Первое — конечно же рыночные механизмы универсальны и действуют везде одинаково — приносят рост благосостояния общества в силу того, что позволяют людям свободно договариваться о взаимовыгодном обмене благами между собой. В этом отношении люди на всей планете действуют одинаково, а цена каждого блага формируется на основании субъективных соображений этих экономических агентов. Свободный рынок — не национальная идея, это объективно существующий и функционирующий экономический механизм.
Второе — безусловно, у каждого народа есть своя культура, которая может вносить свой отпечаток на внешние проявления рыночной свободы. Помимо культуры роль играет история и институты. Три этих начала взаимосвязаны и незаметно воздействуют на рыночное поведение агентов постоянно. Каким образом? Посмотрим на примере Америки, Европы и Азии.
Так, мы можем сослаться на деловой менталитет США, в котором большую роль играют юристы и менеджеры. Этому есть свои исторические и институциональные причины. Влиятельность менеджеров в США вызвана особенностями владения акциями компаний. В Штатах большая часть компаний принадлежит широкому кругу собственников, при чем у сотен акционеров совсем небольшая доля акций. Следствием стало увеличение влияния менеджмента на управление компанией, поскольку не имея крупного акционера, имеющего возможность лично управлять компанией и заинтересованного в этом, власть концентрируется в руках менеджеров, которые могут не владеть ни одной акцией. В то же время, США — это все-таки очень молодая страна, где за чуть больше 200 лет не могли сформироваться такие традиционные институты, как в Европе или Азии. Это и является причиной «индивидуализма» американцев — не потому что они такие закоренелые индивидуалисты, а в силу того, что опыт коллективных взаимоотношений там слабый.
То ли дело Европа, чьи институты формировались тысячи лет в ходе бурно развивающихся событий. Разумеется, современная деловая этика Европы не может рассматриваться в отрыве от исторической действительности и последняя оказывает влияние на внешние проявления рыночной свободы европейцев, которые могут показаться сторонникам радикального индивидуализма «левацкими». Так, в европейских странах сильное влияние на деловые отношения оказывают рабочие организации. Ясное дело, появились они не вчера, ведь рабочие гильдии существовали в Европе сотни лет и их особенности функционирования накладывали свои отпечатки на экономическую деятельность, хотя бы своей системой строгих правил и иерархии. Социальная ответственность крупного бизнеса — очень популярное словосочетание — тоже часть европейской истории, поскольку христианское мировоззрение формировало доброжелательное отношение к щедрым богачам, которые ради политической популярности очень много своих средств вкладывали в социальную инфраструктуру — и здесь есть даже эхо еще римских времен, где политики не получали баснословные зарплаты, как сейчас депутаты в России, а наоборот, еще платили крупные суммы, что было положено по их статусу.
Таким образом, в Европе есть очень богатый опыт взаимоотношений в обществе между корпорациями, само-организациями, гильдиями, а в США такого опыта нет в силу вполне объективных причин. Ведь Штаты основаны индивидуалистами в условиях избытка свободной земли и слабости власти. Европа же развивалась в условиях тесноты, внешних угроз, наличия единого духовного центра и развитой иерархии, что не помешало ей стать цивилизацией права, а иначе и быть не может для народов, чьей закваской является римская и католическая парадигмы (и это верно в т.ч. для России, которая неизбежно является частью Европы), где юридическая точность играет не последнюю роль. Хотя широко распространенные неформальные отношения имеют место быть — в силу развитости коллективных институтов (особенно в Италии, Франции, Испании).
Что там говорить, если даже архитектурными доминантами городов в Европе по-прежнему остаются церкви, а в США старинных огромных соборов, строившихся сотни лет, просто никогда не было. Там доминантами служат небоскребы. Это даже не вопрос менталитета, потому что американцы христиане не меньше европейцев, а вопрос истории. И в США никогда не было торговых площадей вокруг храмов и торговых складов в самих храмах, как в Европе (включая Русь), т.е. даже экономические центры там формировались иначе.
Теперь что касается Азии. На самом деле, Азия очень большая и нельзя ставить в один ряд Китай, Корею, Монголию и Японию. В Японии, как вы наверняка знаете, по крайней мере до недавнего времени увольнение сотрудников не приветствовалось. Японская компания — как семья, работодатель — как отец (или как правильно описать японским словом — «ояката»), который должен заботиться о своих работниках-детях. В Южной Корее совершенно нормальны посиделки в караоке после работы, где начальник и подчиненные общаются как равные, пьют и поют (мне сложно представить такое в России). В Китае ситуация сложнее, так как страна испытала ужасы коммунистического террора и понесла урон от уничтожения коммунистами культурно-институционального наследия и носителей традиционных отношений (горожан, интеллигенции, аристократии). Поэтому там рыночные отношения внешне проявляются через единственное сословие, которое спаслось от маоистов — крестьян. А прагматичные крестьяне меньше всего склонны к сентиментальности и плохо знакомы с традициями городской жизни — поэтому наблюдателям кажется, что в Китае «дикий капитализм». Отчасти так и есть.
Примеров таких исторических и институциональных отличий можно приводить множество, главное здесь — рыночные механизмы сами по себе работают одинаково что в США, что в Европе, что в Азии. Кредитная экспансия или регулирование цен одинаково приведут к искажениям рыночного механизма на всех континентах, а высокие гарантии прав собственности и жизни одинаково будут вести людей любой культуры к процветанию. Одно мне точно ясно — что бы ни говорили противники экономической свободы о вреде последней для культуры народов, все это не соответствует наблюдаемой действительности. Экономическая свобода не только не вредит культурным особенностям, но помогает их сохранению и развитию.
