Как государство порождает социальную несправедливость

Александр Станкевичюс

Follow

Mar 25, 2018 · 8 min read

1. Девальвация ( лат. de «понижение» + лат. valeo «иметь значение; стоить)» национальной валюты — отличный способ перераспределить покупательную способность от большинства граждан тем гражданам, производство которых ориентировано на экспорт. Ведь девальвация означает удешевление национальной валюты по отношению к иностранным валютам (понижение обменного курса) — и вроде бы на словах это должно повысить конкурентоспособность национального производителя на мировой арене и поддержать экспорт. Так, возможно, и происходит, но вопрос в том — какой ценой. Допустим, до девальвации 5 российских рублей стоили 1 французский франк. А после девальвации его цена упала до 15 рублей за франк. И так ко всем основным валютам. Конечно, это удешевит стоимость российского импорта для французов и российский производитель станет конкурентоспособнее. Однако для рядовых российских граждан стоимость всех иностранных товаров вырастет. Девальвация особенно вредит странам, вроде России, где очень незначительное число потребительских товаров производится на родине, а в экспорте представлено небольшое количество хорошо пролоббированных отраслей. В то же время, девальвация не нанесет рядовым гражданам такого вреда в, скажем, Японии или Китае — но это не значит, что будет безвредна вообще. На мировом рынке валютные войны (конкурентная девальвация) должны, по замыслу государства, играть роль протекции для отечественного производителя, ведь в результате увеличивается экспорт и уменьшается импорт (за счет увеличения цен на иностранные товары).
   Во-первых, девальвация тем самым является одной из форм протекционизма, а значит, является запретом гражданам покупать товары по самой низкой цене.
   Во-вторых, девальвация учитывает интересы и успехи только тех производителей, которым выгодно экспортировать, но не учитывают интересы и ущерб тех, кто ориентирован на внутренний рынок и, скажем, закупает определенное иностранное оборудование (которое может даже не иметь отечественного аналога) для своего производства. Тем самым не появляются предприятия, которые хотели и могли появиться до девальвации, а рядовые граждане теряют много возможностей для реализации своих стремлений и талантов.
2. Прямые протекционистские пошлины — о них сказано и написано много и, в сущности, я всегда говорю, что пошлины есть не более чем запрет покупать товар по самой низкой цене. Но в рамках этого текста важно подчеркнуть перераспределительную сущность протекционистских пошлин, которые концентрируют капитал в одном месте, лишая его всех остальных. Последнее часто используется защитниками протекционизма в качестве аргумента “за”, хотя это не более чем шарлатанство. Допустим, что тарифы действительно концентрируют капитал — потребители не только платят больше, но еще и платят конкретным производителям, что увеличивает их прибыль. Но в таком случае капитал концентрируется там, где он никогда бы не возник в таком объеме в условиях свободной торговли, ибо потребители распределили бы этот, скажем так, излишек капитала в других местах, более насущных. С тем же успехом можно требовать таможенных пошлин между регионами внутри одной страны, а еще лучше сразу всем отдать свои доходы нескольким предприятиям, чтобы достичь сверх-концентрации.
   Далее, не ясна благая цель такой концентрации. Увеличение доходов компании, которая защищена тарифами, означает, что у неё стало меньше конкурентов, а значит она в меньшей степени заинтересована инвестировать капитал в улучшение производства и создание чего-то нового.
   Концентрация капитала таким способом означает несправедливое перераспределение доходов ради целей, которые ставятся не всем обществом и не каждым гражданином в отдельности, а конкретной группой влияния, иными словами, лоббистами.
3. Денежная эмиссия в рамках социальной политики и её влияние на цены на недвижимость, автомобили большинство людей совершенно не замечают. Мало кто будет связывать рост цен с увеличением предложения денег при прежнем или даже меньшем предложении произведенных товаров. Люди винят в росте цен спекулянтов, предпринимателей, рыночную экономику. И когда они берут квартиру в ипотеку, им никто не говорит, что полученный кредит увеличит денежную массу и внесет вклад в падение покупательной способности денег.
   Это словно замкнутый круг. Человек берет в кредит машину или квартиру, потому что вроде бы может позволить себе выплачивать определенную сумму в месяц и уже пользоваться всеми благами автомобиля и квартиры. В то же время он не может позволить себе накопить на машину и квартиру, так как они очень дороги. Но дело в том, что они дороги именно потому, что слишком большие масштабы ипотечного кредитования делают их таковыми, плюс из-за этого увеличивается количество денег и, как следствие, они обесцениваются. Когда люди копят на дом, они покупают его потому, что их благосостояние реально выросло (ибо они смогли накопить), а процесс накопления занимает некоторое время — тогда цены на дом относительно стабильны. Но если в краткое время тысячи людей получают кредит на покупку дома, то рынок реагирует на это как на повышение спроса — ростом цен на дома. В результате чего шансы самостоятельно накопить на свой дом снижаются с каждой новой выданной ипотекой. Это тоже перераспределение, поскольку те, кто не хочет брать в кредит, остаются в самых невыгодных условиях — их заветная цель отдалилась на неизвестную величину.
4. Спасение неэффективных компаний-должников и влияние этого на доступность кредитов — очень гнусная форма перераспределения благ. Государство частенько спасает нежизнеспособные предприятия, не давая им обанкротиться. Политикам это нужно для сохранения рабочих мест и сохранения своей популярности у электората, поэтому они идут на реструктуризацию таких предприятий, заставляя, уговаривая или договариваясь с банками изменить условия погашения кредита, простить часть долга или выдать еще денег. Банки, полностью зависимые от государства, разумеется, пойдут на это, но затем попытаются сократить свои издержки за счет остальных граждан, либо повышая ставки на кредит, либо ведя себя более осторожно в отношении заемщиков.
5. Поддержка покупательной способности бедных, средства от которой до бедных не доходят — в это трудно поверить, но так очень часто происходит, особенно в очень бедных странах (см. Р. Андерсон “Просто не стой на пути”). Приведу примеры. В Индии государство субсидирует для бедных жителей электроэнергию и керосин. Однако в большинстве бедных кварталов вообще нет электричества, а бедные деревенские жители не пользуются керосином, который остается им недоступен, отдавая предпочтение более примитивным видам топлива. Аналогичная ситуация с субсидированием интернета в сельской местности, где вообще нет связи или выплата социальных пособий по инвалидности, которой часто пользуются мошенники по поддельным документам об инвалидности. Средства на подобную поддержку выделяются, да вот только доходят они не до бедных, а до ушлых и просто вполне себе обеспеченных. Так, если в бедном квартале нет линий электропередач, то они есть в обычном квартале, куда в итоге и уходят субсидии.
6. Госзаказы, как ни странно, тоже можно отнести к несправедливому перераспределению. Во-первых, слишком часто госказаказ получает не та компания, которая наиболее эффективна с точки зрения рынка, а та, которая достаточно хорошо пролоббирована. Во-вторых, если это так, то госзаказы превращаются в перекачку денег налогоплательщиков друзьям правителей на формально законных основаниях. Не такая уж редкость, когда государство пользуется услугами фирм, принадлежащих друзьям и родственникам чиновников. В России это явление широко распространено, как и в Африке. Например, многомиллиардный проект моста в Крым получил Аркадий Ротенберг — давний друг президента России Владимира Путина. Такого рода заказы порождают сверх-обогащение отдельных лиц и их компаний не в результате рыночной конкуренции, а в результате личных связей между чиновниками и лоббистами.
7. Налоговая политика — мощнейший инструмент перераспределения благ от одних групп другим. С помощью налогов можно награждать лояльный электорат, наказывая нелояльный. И не обязательно при этом использовать прогрессивную шкалу налогообложения (которая абсолютно несправедлива, ибо наказывает за успех и усердие, снижая возможности богатых по инвестированию в родную державу). Достаточно использовать фискальные механизмы для повышения пособий иждивенцам. Из самого недавнего примера — это решение повысить НДФЛ с 13 до 15%, в то же время с апреля этого года произойдет индексация ряда пособий и пенсий. Т.е. произойдет перераспределение с тех, кто работает в пользу тех, кто не работает. Государства занимаются подобной порочной практикой постоянно, а все потому, что деньги не появляются из воздуха, а берутся из карманов граждан. Нельзя просто взять и повысить пособия, оставляя налоговое бремя прежним. Даже если прямые и косвенные налоги не будут повышены, то значит будут напечатаны новые деньги, а это есть инфляционный налог. С помощью налоговой политики государство в буквальном смысле слова может карать целые социальные группы за нелояльность и награждать тех, кто проявляет верность текущему курсу правительства. Рассчитывать на социальную справедливость при таком положении дел как минимум наивно — ведь люди, имеющие силу изымать часть доходов у граждан на разные социальные программы, вовсе не святые и даже не более добрые и справедливые, чем те, кто такой власти не имеет. Наконец, само наличие таких людей, через которых проходят налоговые поступления, перераспределяемые по различным каналам, не может быть бесплатным — к их рукам прилипает как официальная зарплата, так и неофициальные “вознаграждения”.
8. Последним в нашем списке порождаемых государством социальных несправедливостей числится удержание работников в неэффективных компаниях. Это происходит тогда, когда политики спасают неэффективные компании от банкротства ради сохранения рабочих мест. Внешне это выглядит благородно и снижает градус социальной напряженности, однако это очень кратковременные и иллюзорные результаты. В действительности сохранение рабочих мест за счет спасения плохих компаний наносит ущерб как самих их работникам, так и всей экономике в целом, так как не дает рынку в полной мере воспользоваться опытом этих работников и использовать его в перспективных проектах. Представьте, что мы имеем неэффективную компанию по производству самолетов, она несет убытки и поддерживается за счет субсидий и кредитов под гарантии государства. Пользы экономике она не приносит, но зато сохраняет рабочие места специалистам, которые там работают. Но такая компания буквально засасывает ресурсы, которые могли бы быть использованы в других местах и проектах. Специалисты, которые в ней работают, могли бы найти более перспективное рабочее место или основать собственное дело. Вариаций множество, но почему-то подмечаются только видимые результаты. В итоге и компания производит невостребованный некачественный товар, и её работники не совершенствуются в своей профессиональной деятельности и теряют время на гиблом месте.

Разумеется, все проявления несправедливых перераспределений здесь не могут быть исчерпывающими. Почти наверняка в разных странах есть даже свои особенные перераспределительные схемы. Главный мой посыл здесь — это просьба обращать внимание на детали и на долговременные последствия всех действий государства, которые позиционируются как справедливые и имеющие социальную значимость. У государства есть огромная, ничем не ограниченная власть над экономикой и все возможности для сверх-обогащения лоббистов и чиновников. Чем быстрее граждане поймут, насколько эта сила опасна, тем лучше для всех.

***

Примечание: я запрещаю полное использование данного материала без моего разрешения. Если вы увидели эту статью на другом ресурсе, имейте в виду, что она была опубликована без моего согласия. Эксклюзивно для подписчиков Economics & History и моей страницы на Medium!

Если вам нравятся мои статьи, если вы поддерживаете то, что я делаю, присылайте мне донат на яндекс-кошелек по ссылке https://money.yandex.ru/to/410011726028157 или в вк-деньги: https://vk.com/stankevichyus или на карту сбербанк: 4276 5500 4948 3301.