Совсем забыл в предыдущей части отметить классную деталь. В сентябре 1815 года три «восточных» монарха подписали документ ставший известным под названием Священного Союза — обет совместно работать над поддержанием статус-кво в Европе, при необходимости — посредством интервенций в те страны, которым угрожает революция. Великобритания к подписавшим это соглашение государствам не присоединилась. Принц-регент объяснил это исходя из того, что ему был необходим министр, который поставил бы вторую подпись под документом, и удовлетворился подписью под «священными максимами». Каслри (тори) отказался провести этот документ через свое правительство на том основании, что это был «образчик возвышенного мистицизма и нонсенса». Конечно, три суверенных монархии на 2/3 европейского континента это нонсенс, тут спорить с британским лордом ирландского происхождения не смею.

Я подвел предыдущую часть тем, что манифест «Коммунистической партии» был идеологическим оружием против поднимающегося экономически и демографически континента. Было ли это по своей сути новаторство? Нет. Подобную форму организации подрывной работы придумали французы для окучивания немецких мигрантов. Зачем им это было нужно? Всё довольно просто. Первой была Молодая Италия (1831 год, Марсель). Создана для объединения страны и изгнания иноземцев, в первую очередь австрийцев. Ведь им принадлежала половина севера Апеннинского полуострова.  Молодая Германия (1834 год, Швейцария) не стала такой успешной как предшественница и уже через два года прекращает своё существование. Она вновь будет создана за три года до выступлений 1848 и после этих событий также канет в лету. Вместо революции её члены занимались написанием книг в духе романтизма.

Теперь перейдем к тем формам организации, которые дали возможность появиться манифесту. В 1832 году, в Париже, появляется Немецкий народный клуб (его основали торговец и журналист, оба не нашли себе места в родных землях), уже в 1834 рождается Союз отверженных (Bund der Geächteten), всё в той же душной столице Франции. Через два года, самые радикально настроенные члены этого союза образуют свой Союз справедливых (Bund der Gerechten). Тут стоит отметить важную дату, 1840. Каким символизмом наполнен этот год? Немецкие революционеры меняют прописку и перебираются в Лондон. В 1847 к ним присоединятся Карл Маркс и Фридрих Энгельс. Организация бедных алеманнов получает должный размах. Тогда же меняется название. Теперь всё это именуется как Союз коммунистов (Bund der Kommunisten). Через год публикуется манифест «Коммунистической партии». К 1852 году организация прекратит своё существование, но идеологическое оружие было уже не остановить.

После проблем с социальной напряженностью в 1840-е по всей Европе (Бельгийская революция, события 1830 года во Франции, кадетское восстание в России 1830), наступили благополучные десятилетия 1850-е и 1860-е. Росло всё, открывались банки с государственным участием и прочие прелести экономического бума. На фоне этого роста было возможно делать сильные послабления рабочим. С ними заигрывал Принц Наполеон. Он назначил делегацию рабочих для посещения Всемирной выставки 1862 года проходившую в Лондоне. Но по прибытие на место, над рабочими стали работать и в итоге они приняли участие в формировании Международной ассоциации рабочих (Первый Интернационал). Она была учреждена после митинга пролетариев в той же столице Викторианской Великобритании. По возвращении французские трудящиеся отблагодарили высокую особу тем, что разорвали с Принцем Наполеоном все отношения.

Подписывайтесь на wüstung в Telegram и Vkontakte

Этот водораздел отмечал Хобсбаум: «Теперь можно заметить, что два достижения 1860-х годов сохранились. Отныне существовали организованные, независимые, политические, социалистические массовые трудовые движения, влияние домарксистских левых социалистов было главным образом сломлено, а следовательно, структура политики будет постоянно меняться». Именно в шестидесятых годах девятнадцатого века англичане окончательно перехватывают революционную повестку у французов. Побежденным оставалось довольствоваться лишь развитием своего левого дискурса.

Разве были эти люди, работающие на интересы иных государств осознанными негодяями? Вовсе нет. В психологии выделяют межгрупповую дифференциацию. У неё есть две формы. Ингрупповой и аутгрупповой фаворитизм. Если первый знаком всем (свои лучше), то второй (чужие лучше) не всегда понятен. Это выражение фаворитизма возникает лишь в случае низкого статуса которым обладает человек. Таким образом организация подобных союзов была довольно простой, так как использовались психологические особенности их членов.

Форма тайного общества имеющая родиной Италию переросла в форму условного союза во Франции и уже в Великобритании была организована в партию. При этом само слово партия тоже приобрело неизвестный ранее оттенок. Англичане уже имели опыт управления пролетариатом внутри страны. Здесь я подразумеваю движение чартистов. Собственно, понятие партия ставшее привычным для нас является синтезом организации рабочего движения (чартизм вышедший из тред юнионизма) и партии формата коммунистической (идеология и жесткая иерархия). Это действительно было ново, ведь те же партии вигов или тори были просто разными точками зрения на развитие Великобритании и её историю. Вовсе не жесткими и иерархическими структурами. Тот же Каслри менял партийную принадлежность продолжая занимать высокие посты.

Технология подобных обществ была стандартной. Был пул бедных, но тем не менее грамотных мигрантов. Они создавали объединение в соседней стране (и на деньги этой соседней страны) и вели подрывную работу. Как именно? Ну для начала аккумулировали социальный капитал через газеты и журналы. Стоит помнить что это были благословенные времена. Литераторы ещё не сильно отличались от историков. Любая написанная грамотным человеком чепуха могла стать не много ни мало национальным мифом, но это уже в категории конспирологии и крайне узкой исторической специализации (немецкая фактория Петерхоф в Великом Новгороде, на своем канале я уже писал про это). Уже во время политического кризиса эти господа становились альтернативной силой перехватывая повестку у официальных властей. Разница между террористом и борцом за народную справедливость крайне эфемерна. Все зависит от газетного заголовка и пиар компании. Напомню, что ни интернета, ни радио, ни каких либо других средств массовой передачи информации, кроме газеты, тогда не существовало.

Это мой профсоюз, а это моя революция!

Механизация промышленности и связанный с ней экономический рост, первой ощутила на себе Великобритания. В этой стране социальный опыт организации рабочих был получен первым. Это стало ключевым фактором в той связи, что монархии континента просто не знали как социально организовать эту новую социальную группу. Пролетарий не связан с землей, их много, плюс они минимально грамотны в отличии от безграмотных крестьян. Внутри стран переживавших процессы промышленной модернизации рождалась армия полуголодных недовольных жизнью людей. Бунт внутри города и крестьянское восстание сильно отличаются по сложности подавления. Одно дело открытое пространство или пересеченная местность и совсем другое узкие улицы городов до архитектуры модерна. Городской герилье как отдельному искусству посвящены теоретические наработки известных революционеров.

Успех рабочего движения в Великобритании описал радикал и тред-юнионист Бронтер О’Брайен в 1833 году: «Среди трудящихся классов родился дух, которому не было примеров в былые времена». При этом нелегальный тред юнионизм как социальное явление имел место даже в конце XVIII века. Это выразилось в оформлении идей чартизма в соответствующей Хартии в 1838. Британцам повезло, ведь пролетарии как массовое движение появились у них первыми. Эдвард Ройл так пишет об этом: «Чартисты были неспособны предложить связную или действенную стратегию и оказались разорваны между безнадежно наивными моральными воспитателями и сторонниками физической силы, поглощенными своей же собственной риторикой». Грубо говоря, никто не дал им денег на революцию из-за рубежа. Изучив эмпирически особенности этого нового социального класса британцы начали действовать. Сначала перехватив немецких мигрантов у французов, а после усилив риторику социальных требований попутно организовав международную пролетарскую организацию.

Видно, что относительно будущего видения сил в Европе у англичан была четкая позиция и не менее четкий план. Могли ли что нибудь противопоставить монархи континента островным аристократам?

Франкфуртский общак

Революция во Франции оставила свой след в центральной Европе. В 1806 году образовываются Rheinbund (Рейнская Конфедерация). И в 1813, после поражения французов, это государство было поглощено. Как думаете, какой державой? Пруссией или Австрией? Вовсе нет, поглощает её Deutscher Bund (Германская Конфедерация). Носившая форму ассоциации, она тем не менее имела общую кассу, армию и иные формы интеграции германских монархий и княжеств. В частности единый федеральный конвент, по сути парламент. Если исключить из списка армию, то более или менее мы получим современный проект интеграции европейского континента.

Центральный момент состоял в том, что из нескольких сотен княжеств, посредством мирного урегулирования после 1815 года их число было сокращено до 39. Лидирующие роли принадлежали прусской монархии и австрийской. И между ними велась борьба, но об этом позже. Сейчас самое интересное. В самом начале апреля 1833 года около 50 студентов напали на два отделения полиции во Франкфурте. Их конечной целью была касса этого германского Европейского Союза.

Принимал участие в этой попытке экспроприации средств Карл Шаппер. За свою жизнь он успел побывать членом таких объединений как: «Общество прав человека», «Союз отверженных», «Союз справедливых», «Союз коммунистов». Коммунизм и эту акцию делали практически одни и те же люди. Захваченные деньги планировалось потратить на развитие революционной ситуации по всей территории конфедерации. Бравые франкфуртские полицейские и солдаты гарнизона, в тот день, отсрочили начало 1848 года на полтора десятилетия.

Может возникнуть закономерный и логичный вопрос: «почему объединение Германии на республиканских основах это плохо?» (а ведь именно к этому они и стремились). Дело в том, что подобное ускорение интеграционных процессов приводит к определенным последствиям. Если в крайне рыхлое образование под названием Holy Roman Empire входили территории как верхних, так и нижних Нидерландов, половина Италии, часть Бургундии, то Германской Конфедерации приходилось довольствоваться намного меньшим. Напоминать о границах нынешней Федеративной Республики Германия думаю излишне.

Таким образом, после устроенной Наполеоном на весь континент мясорубки, у германцев была определенная форма кооперации для интеграции своих государств в единое целое. У этой Конфедерации Германских Государств были свои вооруженные силы, свой парламент, свой бюджет. Что же было на востоке?

Русское бессилие

Российская Империя была самой слабой в идеологическом плане. Слабостью было отсутствие самостоятельной интеллектуальной элиты. Относительно большой процент населения имевшего германские корни в образованных слоях населения поздней империи объяснялся тем, что в эпоху до Петра Великого количество обучающихся в немецких учебных заведениях и в русских достигало соотношения один к одному.

Первое учебное заведение которое было систематически организованно это Киево-Могилянская академия образованная в 1615 году для противостояния иезуитским учебным заведениям на Западе России. Только с присоединением территории где оно располагалось наша страна получила законченную форму образования. После этого создается Славяно-Греко-Латинская академия (1687) уже в Москве,как, частично, копия Киевского учреждения. Только при Петре Великом появляются высшие учебные заведения не богословского типа. Это были Навигацкая школа, Артиллерийская и Инженерная школы. Все три учреждения обслуживают техническую составляющую государственного аппарата. Готовят кадры военные и технические. О воспитании, как части создания осознанной элиты речи не шло. Первый университет появится лишь через полвека после петровской эпохи. Эти люди не могли создать самостоятельную и самодостаточную концепцию будущего. Чтобы понять о чем я толкую, стоит взглянуть на имперский дискурс. В девятнадцатом веке основными направлениями отечественной мысли были западничество и славянофильство. По своей сути, оба они были пораженческими. Они не предполагали концепции будущего для Российской Империи. Плюс не способствовали интеграции славянства в состав единого государства.

Не добавляли самостоятельности и масонские организации. Я не говорю о масонском заговоре или о мировой несправедливости обрушившейся на нашу родину. Скорее о том что люди обучающиеся в закрытых колледжах, а после поступающие в Оксфорд или Кембридж имели иной пакет социальных связей. Они воспринимали масонские клубы как одну из форм время препровождения. В то время как для российских аристократов, получивших образование в недавно образованных учреждениях, масонские клубы были почти самым первым опытом социальной кооперации. И всё это происходило в самый расцвет государства Российского!

Основным событием ставшим вехой в стратегическом развитии нашей страны стало кадетское восстание в ноябре 1830 года. Поднятое учениками офицерских училищ в Варшаве оно привело к созыву Сейма и разрыву унии между Королевством Польским и Российской Империей. Территория где произошло восстание была в составе страны уже пятнадцать лет, что демонстрирует слабую силу интеграции в общие имперские структуры.

Буквально несколько лет назад, обывателя мог удивить тот факт, что украинская армия обстреливает южно-русские города. Но разрыв унии и самоубийственная война в сердце континента одного славянского этноса против другого, которая имела место в 1830-1831, была таким же экстраординарным случаем. Попробуйте представить восстание Окситании или Богемии, а лучше Уэльса.

Грубо говоря Российская Империя будучи единственной славянской монархией не могла организовать работу подобную немецким союза справедливости или отверженных. При этом немецкие революционеры сидели в Париже, а после и вовсе в Лондоне. Условные рутенские или польские освободители могли сидеть в Варшаве, что добавляло бы им легитимности. Так же не был создан и продвигаем единый славянский язык. Максимум, что смогла организовать Россия это медленная русификация поляков и их переход на кириллицу. Что являлось не продуманным планом интеграции, а скорее бюрократическим ответом на нахождение значительного числа поляков внутри государства. То есть выполнялась не стратегическая задача, а сугубо административная.

Габсбургская интеграция

Дунайская монархия была в несколько ином положении. Долгое время именно они были лидерами объединения и интеграции всех германских земель. Подъем Пруссии разрушил эти планы. Вместо великогерманского пути объединения, возобладала идея малогерманского. Она была поддержана частью революционеров 1848 года. Окончательное лидерство было утрачено в 1866 году, как и часть земель на Апеннинском полуострове. Нереализованной осталась идея создания католического Южногерманского союза. Тем не менее, австрийцы довольно сильно преуспели в интеграции славянских народов и венгров в свою государственную систему. В ходе Великой войны 1914-1918 годов были созданы этнические войсковые подразделения, а также до сих пор сохраняется габсбургский эффект на территориях принадлежавших этой династии.

Часто Австро-Венгрию называют прототипом Европейского Союза, что в корне не верно, так как евроинтеграция как процесс имеет мало общего с тем, что происходило на территории дунайской монархии. Можно говорить скорее о административном мастерстве при обустройстве государства сохранившего свою германскую идентичность при подавляющем большинстве славян и сумевшего накрепко вписать в свою структуру управления венгров.

Arbeitkaizer

Из всей Священной тройки только у Пруссии было относительно четкое видение своего будущего и частично будущего Европы. Ей удалось, пусть и не без посторонней помощи, объединить вокруг себя сначала Северную Германию, а после и Южную, образовав единое германское государство, пусть и без австрийских земель. С 1871 года ситуация на континенте входит в клинч. Присоединенный Эльзас являлся важным промышленным регионом и французы теперь не видели никакого другого будущего кроме войны с восточным соседом. Не добавляло оптимизма насчет будущего и рост рабочего движения, а также его организационное укрепление. Идея профсоюза сама по себе неплоха. Когда государство не может эффективно поддерживать социальную сферу (помощь пострадавшим на производстве, пенсии, поддержка безработных), рабочие кассы являются очень хорошим решением. Рабочие сами себе помогают. Это было отмечено в докладе написанном для конгресса Национальной ассоциации социальных наук Великобритании в 1860 году, а именно одобрялся «тред-юнионизм как опыт самоуправления», причем авторы доклада заявляли, что «в случае отсутствия постоянно организованного сообщества лидеры забастовки склонны оказываться более неразумными и жестокими, нежели в ситуации, когда таковое сообщество есть». Но если профсоюзное руководство инспирировано из-за рубежа, то забастовки приобретают форму государственной диверсии. Именно во Втором Рейхе власти пытались обуздать рабочее движение и национализировать его. Как отмечает Эрик Матиас после 1871 года реакцией на повестку сформулированную Бисмарком стала общая интеграция рабочего класса в государство и даже окончательное принятие имперского государства и социального порядка капитализма как непоколебимой реальности. В 1890 году, был проведен ряд социальных реформ, а император Германии предложил созвать международную конференцию для претворения в жизнь международного трудового законодательства. За это Вильгельм II удостоился прозвища Arbeitkaizer (рабочий кайзер).

Таким образом, Германской бюрократической машине удалось встроить в себя новую социальную группу. Немецкие левые радикалы стали со временем на равных контролировать социалистический дискурс. Отражение этого можно найти в истории нашей страны, где все двадцатые годы внутри большевиков была борьба двух фракций.

Подводя определенный итог двух текстов стоит в краткой форме определить их содержание. Первый момент. Идеология коммунизма вторична. Изучать тексты его теоретиков можно лишь для академической работы или в случае нахождения внутри дискурса (партбилет, тоталитарная диктатура вокруг). Гораздо более важным является социальные конструкции облачающиеся в эту идеологию. Союзы мигрантов, интернациональное объединение рабочих. Нужно понимать где был офис этих организаций и кто там работал. Второй момент. Социальная обстановка в обществе рождает окно действий для людей. Революции множество раз не удавались по тривиальной причине, мало людей. Прежде чем приступать к любым действиям на социальном поле необходимо это поле изучить. Англичане это прекрасно поняли ещё в середине девятнадцатого века. Третий момент. Продолжение следует.