В свое предыдущей заметке, я сказал следующее:
«Я считаю, что Роман Толстого "Война и мир" был крайне выгоден тем, кто уничтожал образованный слой , научно-техническую, властвующую и культурную элиту в нашей стране.
Полагаю, что идеи, изложенные в этом романе, сильно помогли подготовить почву для наплевательского отношения к высококвалифицированным, образованным людям.»
Понятно, что эти тезисы необычны и непривычны, хотя на самом деле они тривиальны. Но советская пропаганда там, где ей действительно это было надо, действовала крайне успешно. В результате работы государственной пропагандисткой машины (и не только советской) Лев Толстой вместе со своими произведениям обрел в СССР статус «нашего всего», статус непререкаемого авторитета.
Среди обличителей «прогнившего царизма» Толстой занимает самое почетное и статусное место. Зафиксируем важный момент: Толстой при жизни был врагом царизма. И неслучайно, что сейчас неосоветские публицисты так любят цитировать Толстого, не замечая при этом, что Толстой для царизма, это всё равно, что Солженицын для советизма. Но если к написанному Солженицыным они относятся как к литературной выдумке, то уж Толстой для них это неоспоримая истина.
О связях Толстого с революционерами и Британией я уже писал вот здесь (http://www.contrtv.ru/print/3531/), но вижу, что тему надо продолжать.
Итак, мы знаем, что после революции в России оказался разгромлен образованный слой, научно-техническая, властвующая и культурная элита. На ключевые должности в стране назначали малограмотных людей, нередко даже без среднего образования. Это не преувеличение, это буквально было так. Кроме того, было профанировано высшее образование, а последние, оставшиеся в живых ученые, сидели по тюрьмам. То же самое относится и к офицерству.
Такая политика сопровождалась мощнейшей пропагандистской работой. Основой этой пропаганды была идея о том, что историю делает не элита, а народ, то же самое – культура страны создается не элитой, а народом. Если отдельные достижения конкретных личностей и признавались, то всегда подчеркивалась «связь с народом» этих конкретных людей. Если говорили о Пушкине, то непременно это шло в пакете с трепом про Арину Родионовну, когда рассказывали о немецких композиторах, то утверждалось, что они «творчески развили народную музыку» и так далее. Вот квинтэссенция советской «мудрости» из Малой советской энциклопедии:

«Если производство материальных благ является основой существования всякого общества, то историческая наука должна в первую очередь изучать условия жизни и борьбу трудящихся. Они создают материальные ценности, без которых невозможно развитие духовной жизни, науки и искусства. Руками рабов древнего мира, крепостных крестьян и ремесленников построены римские водопроводы и египетские пирамиды, города и дворцы. Все богатства капиталистического общества созданы трудом наёмных рабочих, крестьян и интеллигенции».
Рабов в древности называли говорящими животными. Их роль в создании тех же акведуков, крепостей и дворцов была ничуть не выше, чем роль тяглового скота.
Когда роль интеллекта настолько очевидна, что отрицать его невозможно без мгновенной потери лица, марксист с неохотой, со скрипом и зубовным скрежетом готов выдавить пару скупых слов по этому поводу. Обратите внимание на фразу: «Все богатства капиталистического общества созданы трудом наёмных рабочих, крестьян и интеллигенции».
На первое место истматчики поставили рабочих, на второе крестьян, а в хвосте идёт интеллигенция.
Смысл это пропаганды очевиден: народ, не переживай, что уничтожены лучшие ученые, квалифицированные образованные люди, крупнейшие представители культуры. Кто они? Да в сущности никто. Не они, а народ создавал все то великое и лучшее, что есть в стране. А уж управлять армиями, отраслями промышленности, и государством в целом может кто-угодно.
Представьте себе, что с такими рассуждениями к нашему народу обратились бы иностранцы? Мол, русские, а вам высокообразованная и профессиональная элита не нужна, поставьте себе министром вчерашнего беспризорника, разгоните университеты и лаборатории, да и вообще интеллигенция – это прослойка, а вы академиев не кончали, а гегемоны. Такого иностранного доброжелателя послали бы куда подальше. Допустим, то же самое сказали бы не иностранцы, а свои местные шариковы, стали бы их слушать? Да, наверное, другие шариковы послушали бы, но, несмотря на все большевистские выкрутасы, народ все равно состоял не только из шариковых, а чем дальше, тем выше становился уровень развития общества. Поэтому для такой пропаганды нужен был свой гений, а еще, если и граф, так это просто подарок судьбы. Мол, не все было плохо до революции, были и там отдельные прогрессивные личности, разумеется, затравленные царизмом. И уж на что дворянство –«паразитический и разложившийся класс, верно прислуживавший царизму», но и в нем были свои исключения из правил, разумеется сразу же «перешедшие на сторону народа» и исповедовавшие то же, что Маркс, Ленин и большевистская партия.
Вот Лев Толстой и был таким человеком, таким вот подарком большевизму. В течение всего романа «Война и мир» Толстой проводит мысль о том, что элита –это ничто, выдающиеся люди – это никто, ход истории определяют не они, толку практически нет никакого. Я приведу лишь несколько характерных цитат:


«Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями. Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.»

Далее, важным тезисом советской пропаганды было то, что до революции страной управляли бездари, косные ничтожества, некомпетентные дураки. И, разумеется, успехи страны были достигнуты вопреки руководителям. В книгах по военной истории так прямо и писали, что в царской армии были хорошие солдаты, ОТЧАСТИ хорошим было младшее офицерство, и был очень слабый, никуда негодный слой высшего командования.
Смотрим, что на эту тему говорит Толстой.
«Итак, Бородинское сражение произошло совсем не так, как (стараясь скрыть ошибки наших военачальников и вследствие того умаляя славу русского войска и народа) описывают его.»
Обратите внимание, Толстой говорит, что скрыть ошибки военачальника означат умалить славу войска и народа. Почему? Да именно потому, что мол начальники наделали ошибок, но народ, и войско (войско противопоставляется начальникам) победы добился, вопреки ошибкам руководства! То есть мало того, что народу приходилось бороться с противником, так еще и ошибки начальства превозмогать, а тут какие то историки про ошибки руководителей умалчивают, славу народа принижают!
Вам эти рассуждения ничего не напоминают? Да это рефреном повторяется чуть ли ни по всем советским книгам по истории дореволюционных войн.
Могут возразить, что Толстой писал такое не только про русскую элиту. Он этот тезис распространяет на весь мир в целом, достается от него и Наполеону. Позвольте, а что же вы хотели, чтобы Толстой прямо так и написал: русским элита не нужна, а французам, англичанам, шведам и всем остальным нужна? Кто же такое будет воспринимать всерьез. Нет, так дела не делаются, поэтому скажет Толстой про всех, да только наш читатель практические выводы сделает только про свою страну, а до других ему и дела особого нет.
Историю творит народ, Вот тезис Толстого, это и тезис Маркса, это и тезис большевиков и необольшевиков.

«Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24-го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, -- так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека -- Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека -- Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное. Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, -- как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.»

Толстой пишет, что победы одерживает народный дух. Силен дух, значит будет победа, слаб - значит поражение, и ни Наполеон, ни Кутузов, ни офицеры, ни генералы – никто и ничего не может с этим поделать. Итак, кому помог Толстой вот этими своими рассуждениям? Для чего он это писал, что сказать хотел? Какие практические выводы можно сделать из его рассуждений.

Ясно, какой вывод напрашивается из всего романа. Если дело в народном духе, то великие люди не нужны, да их и нет на самом деле, их просто ошибочно считают великими. А если они не нужны, то незаменимых нет. Вот смысл всей этой огромной книги. Читатель любуется красивостями: одни перечитывают сцены бала Наташи Ростовой, другим ближе Болконский на Аустерлицком поле. Только чушь все это, декорация, необходима для проведения в жизнь подлейшей и позорнейшей идеи, которая была реализована в нашей стране, и последствия этого мы ощущаем до сих пор, и долго еще так будет.
И таким Толстой был всегда. Вот его поганый стишок про кровопролитное сражение русской армии в Крымской войне:

Как четвертого числа
Нас нелегкая несла
Горы отбирать.

Барон Вревский генерал
К Горчакову приставал,
Когда подшофе.

«Князь, возьми ты эти горы,
Не входи со мною в ссору,
Не то донесу».

Собирались на советы
Все большие эполеты,
Даже Плац-бек-Кок.

Полицмейстер Плац-бек-Кок
Никак выдумать не мог,
Что ему сказать.

Долго думали, гадали,
Топографы всё писали
На большом листу.

Гладко вписано в бумаге,
Да забыли про овраги,
А по ним ходить…

Выезжали князья, графы,
А за ними топографы
На Большой редут.

Князь сказал: «Ступай, Липранди».
А Липранди: «Нет-с, атанде,
Нет, мол, не пойду.

Туда умного не надо,
Ты пошли туда Реада,
А я посмотрю…»
Вдруг Реад возьми да спросту
И повел нас прямо к мосту:
«Ну-ка, на уру».

Веймарн плакал, умолял,
Чтоб немножко обождал.
«Нет, уж пусть идут».

Генерал же Ушаков,
Тот уж вовсе не таков:
Всё чего-то ждал.

Он и ждал да дожидался,
Пока с духом собирался
Речку перейти.

На уру мы зашумели,
Да резервы не поспели,
Кто-то переврал.

А Белевцев-генерал
Всё лишь знамя потрясал,
Вовсе не к лицу.

На Федюхины высоты
Нас пришло всего три роты,
А пошли полки!..

Наше войско небольшое,
А француза было втрое,
И сикурсу тьма.

Ждали – выйдет с гарнизона
Нам на выручку колонна,
Подали сигнал.

А там Сакен-генерал
Всё акафисты читал
Богородице.

И пришлось нам отступать,
Р…... же ихню мать,
Кто туда водил.


Это стиль, пригодный для самой омерзительной пропаганды врага. Примерно такие тексты разбрасывали в Первую мировую над русскими окопами германцы и австро-венгры. А как видим, именно этим и занимался наш гений Толстой. А каков же был контекст события? Россия вела войну с Британской империей, Французской империей, Оттоманской империей и Пьемонтом. С угрозами выступила и Австро-Венгрия. Речь шла об отторжении от России Украины, Прибалтики, Белоруссии, о создании на Кавказе независимого государства. Это была вторая отечественная война, с невероятно сильным противником. А Толстой ничего лучше не придумал, как писать кривляные стихи. Представьте себе, что в 1941-45 он такое написал бы про советский генералитет. Расстреляли бы на месте. А в «дикой и отсталой прогнившей царской России» с ним носились как с писаной торбой.
Но уж сейчас в 21-м веке пора бы уже понять, кем и чем был Толстой. Понять, почему он так популярен на Западе. Там любят таких «доброжелателей русского народа», и всегда готовы помочь.