Мераб Мамардашвили как отравитель мозгов

Александр Бурьяк
Мераб Мамардашвили как отравитель русскоязычных мозгов в подрывных целях
 
   Мераб Мамардашвили (1930-1990) -- абсурднутый охмуритель-пу-
тальщик, обильно плодивший словесную муть и на этом основании
выдававший себя за философа. Философом он таки и считается -- у
интеллектуально покалеченных интеллигентов-абсурдистов, подсевших
на его охмурню.

                *  *  *

  В Википедии статья о Мамардашвили на грузинском языке в три ра-
за короче статьи о нём на русском языке, но это может быть от то-
го, что грузины не любят пользоваться интернетом и/или вообще
народ ленивый и не особо культурный, а не от того, что им хватает
здравого смысла не забивать свои мозги и своё интернет-пространс-
тво ерундой. Ещё одно возможное объяснение: у грузин всяких там
умничающих -- как собак нерезаных, так что подробно кропать про
каждого производителя зауми -- работа немеряная.

                *  *  *

  Если сравнить объём англоязычных, немецкоязычных, франкоязычных
и т. п. статей о Мерабе Мамардашвили с таковыми, к примеру, о
Карле Марксе, Фридрихе Ницше, Карле Поппере, Конраде Лоренце, то
напрашивается подозрение, что Мамардашвили -- инструмент подрыв-
ного внутрироссийского применения, а в западном культурном прост-
ранстве он на фиг особо не нужен и поддерживается там чуть-чуть
на плаву в основном для того, чтобы русскоязычные искатели супер-
мудрости не просекали, на какую чушь их "разводят" аки лохов.

  Кстати, об указанных выше авторах (Карл Маркс и др.) хотя бы
можно сказать, что бывает в основном понятно, о чём они пишут. Но
для мамардашвильнутых это, наверное, означает что в философичес-
ком отношении упомянутые писатели против Мамардашвили -- как
мальчики против мужчины.

                *  *  *

  Мамардашвили -- земляк Сталина (родился в Гори), но в этом нет
состава преступления.

  Водился в основном с евреями: Эрнестом Неизвестным, Александром
Пятигорским, Григорием Щедровицким и пр. Сам был, скорее всего,
без еврейской примеси, а только имел еврейский склад мозгов.

  В 1954-1957 гг., учась в аспирантуре МГУ, участвовал в работе
логико-методологического семинара, которым руководил Александр
Зиновьев.

  В 1957 г. устроился редактором-консультантом в журнал "Вопросы
философии" и начал публиковать в этом журнале свои статьи.

  В 1961 г. защитил кандидатскую диссертацию "К критике гегелевс-
кого учения о формах познания" и вступил КПСС.

  В 1961 г. Международным отделом ЦК КПСС (!) был послан в Прагу
на работу в журнале "Проблемы мира и социализма" на должности
завотделом критики и библиографии.

  Ездил с какими-то заданиями в Италию, ФРГ, ГДР и на Кипр.
 
  В 1966-1969 гг. трудился завотделом в Институте международного
рабочего движения АН СССР.

  В 1968-1974 гг. стал заместителем главного редактора журнала
"Вопросы философии".

  В 1970 г.  защитил докторскую диссертацию "Формы и содержание
мышления".

  В 1970-1971 гг. читал лекции для иностранных студентов Инсти-
тута общественных наук при ЦК КПСС.

  В 1980 переехал в Тбилиси и стал "работать" в должности главно-
го научного сотрудника В Институте философии АН Грузинской ССР.

  С 1987 г. снова стал ездить за границу (Италия, Франция, США,
Великобритания) для чтения лекций и участия в конференциях.

  Помер в аэропорту Внуково от сердечного приступа.

                *  *  *

  Забавно то, что мутегон Мамардашвили в молодости ошивался в
ЛОГИЧЕСКОМ кружке аж самого Александра Зиновьева. Ну, может, у
Зиновьева в то время была не совсем правильная логика: не класси-
ческая, а какая-нибудь многомерно вывернутая на манер ленты
Мёбиуса. Зиновьев потом прочухался от неё, а Мамардашвили так и
застрял в вывертах.

                *  *  *

  Самое пикантное: Мамардашвили почти не оставил письменного на-
следия. Якобы из подражания Сократу и потому что в СССР его всё
равно не публиковали (якобы по идеологическим соображениям), а
только разрешали читать лекции, в том числе в институте, который
при ЦК КПСС. Зато Мамардашвили много трепался перед микрофонами и
видеокамерами.

  Думается, что мамардашвилевы работы не печатались в СССР не
потому, что не вписывались в марксизм или проповедовали какую-то
альтернативную идеологию, а потому что кому-то хватало соображе-
ния оценивать их как совсем уж муть, рядом с которой даже марк-
сизм-ленинизм смотрелся образцом корректной мысли, работающей на
благо общества.

                *  *  *

  Вроде, удалось, наконец, выяснить, в каком роде войск служил
отец Мераба и до какого звания дослужился:
  "Его отец Константин Николаевич Мамардашвили (1902-1970) был
кадровым военным. После окончания Военно-политической академии в
Ленинграде в конце 30-х годов он был направлен на Украину, внача-
ле в Киев, а затем в Винницу, где его сын пошел в школу. (В годы
войны он был комиссаром стрелковой дивизии и вышел в отставку в
звании полковника.)" (сайт http://ariom.ru)

  Короче, партработник чутьвышесредней руки.

  Прежде у меня имелось подозрение, что этот отец был коллегой
отца Джермена Гвишиани или близко к тому: за просто так в номен-
клатуру ЦК КПСС обычно не попадала даже очень способная молодёжь,
потому что к 1950-м привилегированный слой в СССР уже худо-бедно
сложился и слежался -- и даже начал местами загнивать. А команди-
ровка Мераба на 5 лет в Прагу говорит о том, что он был очень
даже в номенклатуре. (Правда, похоже, его потом оттуда комиссова-
ли -- по состоянию головного мозга... Но на завод к станку ведь
не отправили, а пристроили к другой кормушке.) Например, я могу
позволить себе спокойно признаться, что мой отец служил 3 года в
зенитной артиллерии и дослужился от рядового только до младшего
лейтенанта[, чем сильно меня подвёл], а Мераб Мамардашвили что-то
подозрительно скромничал.

  Можно ли назвать замполитского полковничьего сына, предавшего
Советскую власть, ещё одним обожравшимся элитным выкормышем --
или для этого надо, чтобы папочка был не меньше, чем генералом?
Не знаю, случай спорный, пограничный.

                *  *  *

  Ясное дело, что западоиды стали обхаживать и вывозить за грани-
цу всяких там мамардашвили в конце 1980-х, чтобы сделать их аген-
тами влияния и как таковым набить цену ("международное признание"
и всё такое) в глазах невыездного советского плебса, извёвшегося
от тоски по недоступным забугорным далям и благоговейно восприни-
мавшего печать западной благодати на всяком, кто даже не то, что
пришёлся на Западе ко двору, а хотя бы просто съездил туда. Но
данный конкретный Мамардашвили, скорее всего, был больше оценён
не как возможный пропагандист западных ценностей, а как путаль-
щик, способный связывать своей мутью и соответственно нейтрализо-
вывать интеллигентские мозги, чтобы доверчивые и политически
неопытные советские человеки не допёрли, чем могут закончиться
горбачёвские инновации и ельцинские обещания.

  Впрочем, имелись у Мамардашвили и вполне антикоммунистические
[высеры] поливы, которые тоже были в струю и окупали вывоз
сабджекта за бугор:

  "Суть коммунизма -- быть бесчеловечным."

  "Коммунизму неотъемлемо присуще варварство, это царство жесто-
кости и кровожадности, где дети доносят на родителей и брат душит
брата. Пытаться придать коммунизму человеческое лицо -- это
мошенничество, еще одна ложь, надувательство, которое поглотит
всех неизлечимых дебилов."

                *  *  *

  Не исключено, что Мамардашвили был не благонамеренным мегапу-
танником, а хитрозачёсанным шарлатаном типа Гегеля. Это предполо-
жение напрашивается при чтении всяких мамардашвилевых хохм, вроде
следующих:

  "Ни один эмпирический, жизненный акт не является полным, не
завершает смыслов жизни. В самой жизни никакие смыслы не завер-
шаются. Вообще во времени ничего не кончается и не выполняется."

  "Можно сказать так: рефлексия над сознанием находится в каком-
то состоянии, которое не является содержанием самой этой рефлек-
сии, а является постоянной неустранимой добавкой к любому такому
содержанию, не входя в него. То есть в каждый данный момент ре-
флексия находится в таком состоянии, которое само ею не ухватыва-
ется, и то, что оно не ухватывается, есть состояние сознания."

  "Нам необходимо понять состояние сознания как формальное поня-
тие не в смысле противоположности содержанию, а в смысле незави-
симости от любого мыслимого содержания."

  "Если рассуждать, что можно быть моральным ради пользы, то это
не моральное суждение. В нем будет отсутствовать феномен морали,
который можно только видеть (или не видеть). Причем в состоянии,
как я уже говорил, ясной отрешенности, когда у нас появляется
шанс увидеть, что мораль вообще, в принципе не имеет эмпирических
оснований, она по определению бескорыстна. Если мы вносим
какие-то причинные определения, то неизбежно разрушаем феномен
морали, так как вносим эти определения актом, не являющимся актом
мышления. Тогда мы не мыслим."

  Я полагаю, что не так уж трудно создать компьютерную программу,
которая будет генерировать квазифилософские высказывания вроде
приведенных выше.

                *  *  *

  У любителей охмуряться как бы философией тексты от этого Мамар-
дашвили -- наверное, аналог высококачественного коньяка у тех,
кто такое потребляют (я не из их числа, но вообразить таки могу):
хватанул дозу побольше -- и лежишь несколько часов в счастливой
отключке от нашей трудной реальности.

                *  *  *

  Мамардашвили много работал над пониманием феномена философии:
"определял" её и так, и этак. Сложность, догадываюсь, состояла в
том, что надо было хорошо смотреться относительно определения
самому, то есть, выглядеть не безответственным никчемным треплом,
а суперинтеллектуалом, спецом по тончайшим нюансам мысли и
жития-бытия.

                *  *  *

  Собственные показания сабджекта ("Мой опыт нетипичен"):
  "Я предпочитал зарабатывать хлеб работой в журналах, а не свои-
ми философскими статьями или взглядами. Я считал, что мое дело --
философия, я не могу, чтобы мой труд кем-то планировался или кто-
то о нем судил с позиций, где есть какие-то критерии, внешние
тому, что я могу подумать или придумать, если повезет. В филосо-
фии -- я имею в виду. Я философское животное, и так было всю
жизнь. Но при этом у меня не было, повторяю, никаких реформаторс-
ких претензий к обществу. Я не собирался ни марксизм улучшить, ни
общество."

  "Я никогда не разделял идеологию дела. Не строил никаких социа-
листических и социальных проектов."
  То есть, ему всего лишь нравилось облегчаться своей никчемной
заумью на интеллигентские мозжишки, тем более что находилось
немало желающих подставиться.

  На самом деле даже очень сложные и очень отвлечённые рассужде-
ния должны в конечном счёте работать на жизнеобеспечивающий прак-
тический результат, иначе они -- пустые извращенческие развлече-
ния в часы досуга: что-то на уровне игры в домино.

                *  *  *

  Мамардашвилиева ахинея плохо воспринимается даже при медленном
чтении, по этому не представляю себе, как можно было хватать та-
кое налету -- на слух. Подозреваю, что большинство восторженных
слушателей Мамардашвили упивалось своим интеллектуальным превос-
ходством, если понимало хотя бы приблизительную тему высказыва-
ний.

                *  *  *
 
  Когда в 2001 г. Мамардашвили ставили памятник в Тбилиси, случи-
лись какие-то уличные столкновения, на идеологической почве. Чем
там были недовольны горячие грузины в данном случае, я ещё не
выяснил.

                *  *  *

  В страшное советское время можно было делать много чего филосо-
фического и нужного обществу, не вступая в явный конфликт (или
вообще не вступая в него) с марксизмом-ленинизмом: творить "фило-
софию техники", "философию архитектуры", "философию здоровья" и
т. п. "Идеологическими цепями" оправдывались бездари, а некоторые
из них вдобавок специально нарывались, потому что, будучи недоста-
точно способными для самоутверждения и зарабатывания на жизнь
через полезный креатив, они стремились достигать того же самого
через антисоветизм.

  Чтобы соблюсти советский политес, было достаточно вставить в
предисловие или введение более-менее подходящие 3-4 цитаты из
Маркса, Энгельса и/или Ленина (со ссылками на собрания их сочине-
ний), а дальше пиши почти как хочешь. Тем более что на 3-4 цитаты
удаётся, как правило, отыскать толковое даже у указанных товари-
щей, чего уж там: халтурщиками или бездарностями они в общем-то
не были.

                *  *  *

  Борьба с инакомыслием и борьба с деструктивностью -- это немно-
го разные вещи.
  Инакомыслящие бывают следующих видов:
  - ушедшие вперёд от основной массы;
  - отстающие от основной массы;
  - уточняльщики, лезущие в нюансы, которыми большинство
    пренебрегает;
  - пренебрегающие нюансами, на которые обращает внимание
    большинство;
  - смотрящие более широко, чем основная масса;
  - смотрящие более узко, чем основная масса;
  - иначе, чем большинство, расставляющие акценты и/или иначе,
    чем большинство, определяющие порядок расположения либо
    следования чего-нибудь;
  - предлагающие альтернативу, которая, возможно, не менее эффек-
    тивна, чем то, что принято большинством;
  - благонамеренные путальщики, которые сначала запутались сами,
    но не поняли этого и путают других -- с благими намерениями;
  - имитаторы (они же шарлатаны), желающие выглядеть особо
    особо продвинувшимися в умственном развитии и постижении
    жития и бытия и что-то на этом заработать;
  - сознательные деструкторы, имеющие целью нейтрализацию общест-
    венного интеллекта и разрушение существующего общественного
    порядка.

  Возможные причины инакомыслия:
  - умственное недоразвитии;
  - умственное переразвитие;
  - образование ниже среднего;
  - особо хорошее образование;
  - моральное уродство;
  - моральная тонкость;
  - психическая болезнь;
  - нарушенность мышления;
  - заграничное влияние.

  Разные инакомыслящие заслуживают разного отношения. Сказать о
человеке, что он инакомыслящий, -- значит не сказать о нём почти
ничего.
  Инакомыслия хватает в любом обществе. Чаще всего людям нет до
него дела -- по той простой причине, что оно им не мешает и что
нет времени выяснять, есть ли оно и какое.

  Не шибко размашистое конструктивное инакомыслие худо-бедно це-
ится даже в консервативном обществе, потому что всё время появля-
ютмя какие-то проблемы и их надо решать, а для этого нужны
чутьвышесредние мозги и свежие идеи.

  С инакомыслием борются, когда от него исходит угроза положению
дел, считающемуся приемлемым, либо помеха желательным изменениям
и/или когда есть недоудовлетворённая естественная потребность
кого-то погрызть всё равно по какому поводу.

                *  *  *
 
  Мераб Мамардашвили как инакомыслящий сначала относился, скорее
всего, к разряду благонамеренных путальщиков и/или имитаторов, а
когда в конце 1980-х стал таскаться за бугор на деньги принимаю-
щей стороны, то вдобавок к типу сознательных деструкторов. Уточ-
няльщиком его можно было бы назвать, если бы он аккуратнее подхо-
дил к представлению материала. При том же подходе, который имел
место, люди после их обработки мамардашвилизмами покидали сеансы
духовной связи с "гением" не усиленные знанием важных деталей, а
охмурённые потоком зауми. После регулярного охмурения в течение
длительного времени они уже были не в состоянии заниматься нор-
мальным трудом типа инженерного, врачебного и т. п., зато получа-
ли шанс сделать карьеру тоже-охмуряльщиков: "философов", "экспер-
тов", авторов псевдоисследований в области какого-нибудь "струк-
турализма" [с бесструктурными] со скрытоструктурными текстами на
выходе.

  Особенность действительного думальщика: он хотя бы отдаёт себе
отчёт, в том, на какие темы выражается. Своё понимание этих тем
он запечатлевает в названиях текстов, их разделов и подразделов.
Чем корректнее работа мышления, тем структурированнее текст на
выходе: в нём есть не только разделы и подразделы, но также выде-
ленные определения, списки, таблицы, а то и схемы. Теперь поищите
что-нибудь этакое у Мамардашвили. О да, местами у него таки можно
обнаружить структуру: лекция 1, лекция 2, лекция 3 и т. д.

                *  *  *

  У особо ценных, особо полезных идей, как правило, имеются две
особенности, большинством культурных людей более-менее сознавае-
мые: 1) эти идеи трудноваты для понимания, 2) они несколько рас-
ходятся с тем, что уже есть в головах у "потребителей" (а не яв-
ляются продолжением или, скажем, обобщением). Квазифилософы-ими-
таторы, гонящие свою чепуху, обеспечивают наличие у неё этих
особенностей: выражаются мутно и сыплют как бы парадоксами, из-за
чего у образованцев возникает сильное впечатление, что эта чепуха
-- самое то, чего им остро не хватало для понимания себя и мира и
для счастья вообще.


Литература

  M.K.Мамардашвили, А.М.Пятигорский "Символ и сознание. Метафизи-
  ческие рассуждения о сознании, символике и языке".

  M.K.Мамардашвили "Эстетика мышления".

  M.K.Мамардашвили "Мой опыт нетипичен" (беседа с Пилар Бонэт,
  1988).