То была тактика измора. Увы, не столько противника, а больше собственных войск. Но людей в России никто и никогда не жалел. Большевики исключением не являлись. В ходе боев под Москвой немцы потеряли 437 тыс. человек, из них около 145 тыс. убитыми, советские же войска, по официальным данным, 1147 тыс. (412 тыс. безвозвратные потери). Соотношение 1 к 3 в пользу немцев. Причем 778 тыс. (из них 272 тыс. безвозвратные) пришлись на период с 8 января по 20 апреля 1942 г., когда развернулись преимущественно фронтальные бои.
Общие потери Красной Армии за зиму 1941-1942 гг. составили 1,8 млн. человек. Вермахт же потерял 723 тыс. Но мужиков в стране хватало, и за этот период на фронт поступило 1990 тыс. человек пополнения.
Вот такая была победа...
Прелюдией к поражению Красной Армии летом 1942 г. стали неудачно проведенные весенние наступательные операции. И высадка десанта в Крыму, и наступление 2-й ударной армии у Волхова, и майские удары Юго-Западного фронта у Харькова носили один и тот же шаблонный характер. Ударная группировка вбивала клин в оборону противника на несколько десятков километров в глубину. Затем, из-за нехватки подвижных сил, операция растягивалась во времени. Пехота не могла совершить оперативный прорыв и вела бесконечные тактические атаки. Начиналась борьба на истощение, где разменной монетой служили солдаты... Видя, что советские войска, как молот по наковальне, монотонно бьют в одном направлении и конца этому не предвидится, германское командование неспешно, по мере своих скудных возможностей перебрасывало ударные силы на фланги наступающих, и выступ срезался.
Понятно желание советских историков не касаться климатических и географических факторов в событиях 1941-1942 гг., ибо их анализ привел бы к неутешительному для Системы выводу: если бы не эти объективные факторы, то никакие субъективные усилия не смогли бы предотвратить тотального поражения Красной Армии и государства... Советский Союз выкарабкался из труднейшего положения во многом благодаря географическому фактору, неисчерпаемым ресурсам, а также тому, что командование Красной Армии имело уникальную возможность учиться военному ремеслу, теряя практически любое количество солдат и территорий.
Немцы дрались с фантомами. На месте поверженных армий и фронтов немедля возникали новые. Огромная фронтовая дуга — от Новороссийска и предгорий Кавказа до Волги и Дона — вынудила германское командование разделить группу армий "Юг" на две части: группы армий "А" и "Б". Растянутость коммуникаций привела к перебоям в снабжении. В июле 6-я армия простояла восемь суток, оказавшись без горючего для танков. И стремительное продвижение немцев в конце августа застопорилось. Дальнейшее продвижение войск стало исчисляться считанными километрами.
паническое отступление 1942 г. во многом было связано с неверием солдат в свое командование. Неверие в то, что оно найдет выход из трудного положения, поможет своевременно огнем и резервами. У Барвенково и в Крыму, на Волховском фронте у Любани и под Ржевом они могли убедиться, что командование часто теряется, не умеет хорошо воевать, не ценит солдатские жизни.
Приведем еще одно принципиальное замечание В. Быкова: "Правилом (на фронте)... была полная покорность перед старшими и беспощадная жестокость по отношению к подчиненным; на этом в войну преуспели многие. Именно степень требовательности, а не что-либо другое, определяла карьеру самых выдающихся полководцев сталинской школы"
"И уж совсем непонятными для меня были настойчивые приказы: несмотря на неуспех, наступать повторно, притом из одного и того же исходного положения, в одном и том же направлении несколько дней подряд, не принимая в расчет, что противник уже усилил этот участок. Много, много раз в таких случаях обливалось мое сердце кровью. Было больно смотреть со своего наблюдательного пункта, как все увеличиваются бесполезные и безвозвратные потери", - вспоминал генерал А.В. Горбатов
Когда противник прорвал оборону 40-й армии и устремился к Воронежу, из состава Брянского фронта соседу была выделена 5-я танковая армия под командованием А.И. Лизюкова. Ей ставилась задача ударом во фланг и тыл немецкой 4-й танковой армии сорвать ее наступление. 6 июля 5-я танковая армия вступила в бой. Итог был обескураживающим. Бронированный кулак из сотен танков не только не сделал того, что так хорошо удавалось немецким танкистам, но армия не сумела даже вклиниться в оборону противника, хотя состояла в основном из Т-34... 5-я танковая армия была разгромлена в течение дня, ее командующий погиб.
В числе причин неудач он называет разрозненный ввод в бой соединений, отсутствие разведки и слабое прикрытие танков авиацией и артиллерией
Вещь удивительная, попросту непостижимая! Творцы танковых клиньев, пожинавших плоды масштабных, блицкриговских побед, сами стали отказываться от нажитого богатства... танковые группы стали переформировывать в танковые армии путем включения в них пехотных дивизий. Причем пехоту добавили в таком количестве, что вскоре стало совершенно неясным, что первичное и что вторичное: то ли танковым дивизиям придали пехоту, то ли пехоте танковые дивизии. На германское командование нашло затмение. Апофеозом его стала практика наделения танковых армий собственными участками обороны. Моторизованные и танковые соединения, а также органы управления стали использоваться в чисто позиционной войне. Это стало началом заката германских бронетанковых войск стратегического назначения, каковыми были до сих пор танковые группы.
28 января 1943 г. ГКО принял постановление о создании танковых армий однородного состава, включающих два танковых и один механизированный корпус. Это решение предопределило организационное превосходство советских танковых войск над немецкими, а значит, закат вермахта.
Изобилие целей на огромных пространствах России приводило к просчетам в их выборе. Так, после завершения штурма Севастополя, в разгар наступления на юге 11-я немецкая армия была услана на север, брать Ленинград, но оказалась втянута в бои местного значения. Опытное, почти элитное, оперативное соединение было выключено на главном стратегическом направлении — на юге.
Другой роковой ошибкой стало превращение сталинградского участка фронта в новый Верден. Пока шла маневренная война, немецкие войска были хозяевами положения. Но Гитлер, будучи верховным главнокомандующим, попал в ловушку позиционной борьбы и загнал в нее вермахт. Для этого надо было лишь повести лобовое наступление на Сталинград в духе советского командования.
Период маневренных операций закончился в конце августа. Получив возможность вести окопную войну, советское верховное командование воспрянуло духом. То был щедрый подарок. Началась сталинградская мясорубка имени Вердена. В Первой мировой войне Верден 1916 г. стал прологом к поражению германской армии. Во Второй мировой войне ситуация зеркально повторилась, таким прологом стал Сталинград.
Как бить врага, "щадя" свои силы и с наименьшими жертвами, Сталин не знал и потому продолжал делать ставку на частные наступления без должной подготовки.
в известном приказе Сталина № 227 отмечалось главное: "Мы потеряли более 70 миллионов населения... У нас нет уже теперь преобладания над немцами в людских резервах".
Вермахту не хватало людей и танков даже в тех случаях, когда, например, после окружения у Вязьмы в 1941 г. или летнего прорыва 1942 г. события развивались исключительно благоприятно. Пока немецкие силы были в кулаке, они пробивали любую оборону. Но с выходом на оперативный простор количество целей многократно увеличивалось, и так успешно начатые операции теряли свою форму. Этого не происходило на Западе из-за малых пространств, но для войны на Востоке германской армии требовалось значительно больше танков и моторизованной пехоты. Надвигалась расплата за скудость резервов и материальных ресурсов.
Попавшие в окружение советские войска, за редким исключением, держались считанные дни, независимо от количества имеющихся у них сил. Например, войска Западного и Юго-Западного фронтов под Вязьмой и у Лохвицы в 1941 г. насчитывали более полумиллиона солдат каждый. Но сопротивление продолжалось от 5-6 дней (Юго-Западный) до 7-8 дней (Западный фронт)... Советские части стремились как можно быстрее соединиться со своими и потому дробились на колонны и пробивались каждая на свой страх и риск. Хотя конфигурация "котла" благоприятствует обороне, так как окруженные могут создавать плотность фронта по своему усмотрению, а резервы из центра кольца могут быстро приходить на помощь угрожаемым участкам по кратчайшим прямым. Немецкие войска в полной мере продемонстрировали упорство в обороне в Демянском и Сталинградском "котлах", в городе Холм. Причем бои во всех этих случаях проходили зимой, что, казалось бы, должно было уменьшить стойкость немцев. Но Демянскую группировку разгромить вообще не удалось, хотя сражение продолжалось 2,5 месяца (с 8 февраля по конец апреля 1942 г.), и эта ситуация очень напоминала положение 2-й ударной армии. Она дважды полностью окружалась, но оба раза удавалось пробить узкий коридор. И войска сражались до тех пор, пока не получили приказ отходить. Со 2 января по 5 мая 1942 г. (3,5 месяца) сопротивлялся гарнизон г. Холм, но так и не был уничтожен, а продержался до соединения с пробившимися к нему частями.
Опыт всех войн во все времена говорит об одном: исход битв решает не только качество оружия, но в куда большей степени моральный дух войск и их организация. Если нет в должной мере ни того, ни другого, то солдат, пусть даже вооруженный самым современным оружием, не воин, а жертва обстоятельств.
Издержки советской стороны при ликвидации армии Паулюса наводили участников событий на мысли о целесообразности таких усилий. Донской фронт потерял в боях по ликвидации "котла" 40 тыс. убитыми и 123 тыс. ранеными. "Почему русские решили перейти в наступление, не дожидаясь, пока котел развалится сам по себе, без всяких потерь со стороны русских, известно только русским генералам", — удивлялся бывший начальник Генерального штаба сухопутных сил К. Цейцлер
наносил удар Воронежский фронт, который в середине января насчитывал 243 тыс. человек, около 4 тыс. орудий, 208 самолетов и 909 танков против 270 тыс. человек, 2,6 тыс. орудий и минометов и 300 танков. Раньше такое соотношение сил не сулило советским войскам ничего хорошего. Но теперь, зимой 1943 г., им противостояли не столько немцы, сколько дивизии союзников. А это уже было совсем другое дело... Наступление началось 12 января 1943 г. Венгерские части стали отступать чуть ли не с первых минут боя. Советские войска хлынули в образовавшиеся бреши. Воронежский фронт получил возможность громить противника по частям. Уже 18 января главные силы 2-й венгерской армии и корпуса альпийских стрелков были окружены.
в момент наивысшего успеха стали упускаться — одна за другой — благоприятные возможности. Пока сотни тысяч солдат и масса техники простаивали на других направлениях, в полосе Воронежского фронта разгромленного врага преследовали, пока хватало сил, малочисленные советские дивизии.
крупный промышленный город словно магнит притягивал к себе основные силы трех советских армий — 40-й, 6-й и затем 3-й танковой. Харьковский район стал превращаться в мощный узел обороны, перемалывающий наступающие советские войска. 3-я танковая армия, выходя к городу, имела 378 танков, а вышла из боя с 98 танками... Период "котлов" явно заканчивался. Советское командование привычно переходило к стратегии лобовых ударов, не считаясь с потерями.
В январе и особенно феврале 1943 г. создалась типичная ситуация "погони за двумя зайцами". Крушение стабильного фронта у противника позволяло наступать на юг, на север, на запад и по всем направлениям одновременно. Почти везде фронт немцев был хлипок, а стратегических резервов у них не было. Глаза разбегались, а голова кружилась, как это уже случилось у Сталина зимой 1941-1942 гг. Ему опять показалось, что враг собрался бежать подобно армии Наполеона, и опять он ошибался. Многое решала воля оборонявшихся. Советским войскам удалось подавить волю к борьбе итальянских и венгерских дивизий зимой 1942-1943 гг., но никому за всю войну не удавалось подавить волю германских войск к сопротивлению. Не удалось это сделать и зимой 1943 г. Советское командование и прежде всего Сталин, уверовавший вдруг, что немцы решили отойти за Днепр, не осознавали этого до самого момента контрнаступления Манштейна.
ставя верные цели, Ставка не обеспечила наступающие фронты необходимыми силами. Значительные массы войск на спокойных участках оставались не задействованы, хотя было ясно, что противник так ослаблен, что часть их можно было смело перебрасывать на помощь Воронежскому и Юго-Западному фронтам. Сталин предпочел быть сильным везде и в результате оказался слабым в решающем месте.
Противник начал отвод своих войск из Демянского выступа, а 1-я танковая армия, насчитывавшая 600 танков не смогла принять участие в преследовании, так как "наступившая весенняя оттепель полностью парализовала передвижение нашей артиллерии и танков". Как мыслилось использовать в боях на такой местности танковую армию, остается загадкой. Но в итоге, в разгар решающих событий на юге, из борьбы было полностью выключено крупное оперативное соединение, которое могло сыграть огромную роль в отражении наступления немцев у Харькова
если противник с Ржевско-Вяземского плацдарма перебросил на юг значительное количество дивизий, то силы Красной Армии остались там практически нетронутыми. Германское командование более смело шло на переброску своих соединений с других участков советско-германского фронта на решающие для судеб кампании места. Ставка предпочитала воевать наличными силами и если и вводила свежие войска, то из стратегических резервов. Но, в отличие от немецких резервов, новые соединения, укомплектованные в значительной мере новобранцами, конечно, сильно уступали немцам в боевой выучке и опыте.
Если коротко резюмировать главные причины неудачи советского наступления во второй половине февраля, то они заключались в отрыве целей от средств. Хотя войскам ставились далеко идущие цели, они не обеспечивались надлежащими ресурсами. Ставка не выполнила основного требования наступления — сосредоточивать главные силы на решающих участках битвы. Психологическая уверенность в том, что противник будет вести себя так, как этого хочет советское Верховное Главнокомандование, сыграла свою негативную роль в руководстве операциями, привела к недооцениванию врага. В результате зимой 1943 г. Ставка упустила уникальные возможности, когда можно было создать как минимум еще один "Сталинград", после чего выйти к Днепру и Крыму, как это и планировалось. Решающую пробу сил противоборствующим сторонам пришлось перенести на летнюю кампанию 1943 г.
В паузе между полубегством и полуотступлением Красной Армии в июле — августе 1942 г. и ее же неожиданно успешным контрнаступлением в ноябре — декабре 1942 г. произошло подлинное чудо. Если летом солдаты и офицеры воевали посредственно, а генералы командовали просто плохо, то зимой положение кардинально изменилось. Войска хорошо дрались, генералы успешно проводили неподъемные прежде операции на охват и окружение. И как показали дальнейшие события, то не было отдельным эпизодом, обусловленным, например, зимними условиями. Армия продолжала воевать хорошо и дальше, вплоть до конца войны.
В конце 1942 г. Сталин наконец ослабил давление на профессиональных военных, заодно отстранив от оперативного командования большинство своих выдвиженцев. Пусть и не всегда, но командирам и военачальникам позволяли учитывать реалии боевой обстановки. И как следствие, сократилось число бездумных лобовых атак, зато резко увеличилась доля маневренных действий войск. И дела у армии сразу пошли в гору. Даже не блиставшие полководческими талантами военачальники, подобно Голикову, проводили успешные операции на окружение и охват. А это верный признак роста качества командования во всех звеньях.
Свою роль... сыграли два объективных обстоятельства: зима и германские союзники. Зимой стратегическая инициатива объективно переходила к Красной армии, что позволяло ей теснить противника на довольно широких участках советско-германского фронта. Однако когда резервы Красной Армии бросали в бой против немецких частей, те их быстро перемалывали. Зимой 1942-1943 гг. стратегия изменилась. Главные удары наносились сначала против союзных Германии армий... которые качественно уступали советским войскам, — и только затем, с развитием успеха, по немецким. Причем в ряде случаев атаковали германские войска во фланг и тыл, где не имелось подготовленных рубежей обороны, что помогало преодолевать сопротивление немецких частей... Советские дивизии получили возможность приобретать боевой опыт в течение значительно большего времени, чем раньше, и прежде чем понести потери, делавшие их малобоеспособными, успевали нанести серьезный ущерб и немецким войскам.
Кроме того, война шла на измор, на истощение, что тоже было на руку советскому командованию, имевшему куда большие людские резервы, чем вермахт, хотя соотношение потерь было просто страшным. По данным начальника Генерального штаба сухопутных войск Ф. Гальдера, потери вермахта на Восточном фронте за период с 22 июня 1941 г. по 31 августа 1942 г. убитыми и пропавшими без вести составили всего 390 тыс. человек (запись в дневнике от 4 сентября 1942 г.), тогда как счет безвозвратных потерь в Красной Армии шел на миллионы (примерно 6-7 млн.).
Главным методологическим просчетом плана "Цитадель" была его вторичность, поэтому замысел легко разгадывался, а значит, возникали предпосылки для принятия надлежащих мер по парированию удара... Но у германского командования, в сущности, не было выбора в направлении главного удара. Все участки обширного советско-германского фронта были для вермахта бесперспективными. Успешными могли быть лишь частные операции, и только у Курска просматривалась возможность стратегического прорыва.
В период подготовки к Курской битве советское командование окончательно превзошло германское по тщательности и эффективности планирования. Намеченное немецким руководством наступление было столь прямолинейным, что утрачивало черты маневра... Противники понемногу менялись местами. Если советское командование все больше приобретало вкус к маневренным операциям, то германское гнало свои войска на лобовой удар против изготовившихся советских армий.
в знаменитом сражении у Прохоровки 12 июля с обеих сторон приняло участие 1000 боевых машин. Здесь сошлись 2-й танковый корпус СС (примерно 300 танков и САУ) и части 5-й гвардейской танковой армии и 2-го гвардейского танкового корпуса (около 700 танков). Здесь впервые советские танковые войска выстояли, заставив противника отступить. Правда, они вдвое превосходили немецкие силы и потеряли 500 машин, но в недавние времена и больший перевес не спасал от разгрома. 12 июля считается днем экзамена на зрелость, которые советские бронетанковые войска наконец-то выдержали... Правда, советские историки сделали все, чтобы затушевать одно прискорбное обстоятельство, — победа далась числом, а не умением. Рядовые участники битвы описывали его как день Армагеддона.
На полях остался цвет немецких бронетанковых сил, и после войны будет немало написано о "лебединой песне" танковых дивизий вермахта. Больше им не суждено было реализовать ни одного стратегического прорыва — ни на Востоке, ни на Западе. Теперь уделом немецких войск было отступать, лишь изредка контратакуя.
в трехдневных боях с 15 по 17 июля, войска Центрального фронта оттеснили немецкие войска на прежние позиции, которые они занимали 4 июля... Смысл этой малопонятной операции состоял в том, чтобы продолжить наступление дальше, через боевые порядки танковой группировки на Орел. Число возможных потерь в таком лобовом наступлении, по-видимому, в Ставке всерьез не рассматривалось.
Утилитарное использование танковых армий как средства проталкивания вперед общевойсковых соединений стало характерной чертой всей Орловской наступательной операции, снижая эффективность удара этих армий как оперативных объединений. Фронтальная стратегия продолжала торжествовать во всех наших штабах.
За 37 дней напряженных боев с участием нескольких танковых армий советские войска продвинулись менее чем на 150 км, в среднем по 4 км в сутки. Несмотря на ввод колоссальных резервов Ставкой, противнику удалось уйти из "полумешка" и занять заранее подготовленные оборонительные позиции.
Фронтальный способ ведения операций сказался на размерах потерь. С 12 июля по 18 августа потери советских войск составили 430 тыс. убитыми и ранеными против 89 тыс. у противника, 2586 танков и САУ, т.е. весь привлеченный к операции танкопарк, а также 1014 самолетов. 3-я гвардейская танковая армия потеряла более 85% матчасти, и ее пришлось формировать заново
и Жуков, и Рокоссовский отмечали поспешность как один из факторов лобовой стратегии. Но думается, что она определялась не поспешностью, а качеством мышления Верховного Главнокомандующего, о чем упоминал и сам Жуков и что, естественно, сказывалось на стиле планируемых операций.
в подходе к планированию как Орловской, так и Белгородско-Харьковской наступательных операций особенно четко выявилось наличие и расхождение двух концепций — фронтально-рассекающих ударов и стратегии "канн". Одна ставила целью прежде всего захват территории, другая — уничтожение живой силы противника в качестве предпосылки к освобождению территорий. Первая доктрина обрекала войска на постоянные тяжелые потери. В то время как малые потери немецких войск в 1939-1942 гг., придерживавшихся стратегии "клещей" и "канн", во многом определялись тем, что они уклонялись от фронтальных столкновений с крупными силами противника, предпочитая им широкомасштабные фланговые операции, навязывая противнику свою волю и темп боев
В ходе операций "Кутузов" и "Румянцев" (это примерно месяц боев) советские войска понесли колоссальные потери: 685 тыс. человек! Безвозвратные потери составили 185 тыс. человек (убито, пропало без вести и т.д.). Ранено 500 тыс. Было подбито 6 тыс. танков, 5,2 тыс. орудий и минометов, 1626 самолетов. Сказать "много" — это ничего не сказать. В 1941 г. немцы с 3,5 тыс. танков захватили чуть ли не половину европейской части СССР,
с освобождением 23 августа Харькова Курская битва закончилась. В ходе ее выявилось огромное превосходство советской стороны в количестве оружия и резервов, и хотя этот потенциал использовался без блеска, тратился в основном на лобовые атаки, динамическая сила была столь велика, что немцам приходилось пятиться назад.
Историческая наука едина в том, что после провала германского наступления на Курской дуге и в ходе успешного контрнаступления Красной Армии под Орлом и Белгородом окончательно определился перелом в ходе войны. И это верный вывод, но с одной оговоркой. Потери советских войск оказались столь велики, что при дальнейших победах такого же рода до Берлина могли добраться лишь штабы да израненные солдаты, не умершие в госпиталях. Окончательная победа определилась в ходе рывка к Днепру и в боях за его форсирование. Потери советских войск оказались в рамках приемлемых, а значит, они могли наступать и дальше.
Нашим солдатам чрезвычайно дорого обходились эти лобовые удары по изготовившемуся на инженерно обеспеченных позициях противнику. Немцы, конечно, тоже несли потери, но костяк обычно сохранялся, включая опытные командирские кадры. Благодаря этому вражеские соединения после получения маршевых пополнений восстанавливались, как птица Феникс, и потрепанные части вновь превращались в боеспособные дивизии. Нет ничего ценнее на войне, чем обстрелянный солдат и прошедший боевую школу волевой командир. В этом, думается, главный секрет удивительной живучести вермахта, который, несмотря на все поражения, оказывал упорное сопротивление до самого финала. Лишь методичное уничтожение отборных группировок противника, как это произошло в Сталинграде, могло быстро снизить качественное состояние его войск и сломить волю германской армии к победе.
Благополучное завершение операции оказалось связанным не с первоначальными планами, а с последующим маневрированием войск, выбиравших наиболее уязвимые места в обороне противника.
Положительной особенностью операций, проведенных наступающими фронтами — от Брянского до Южного, — было то, что с ростом опыта советского командования фронтальные удары, вопреки желанию Сталина и отчасти Генштаба, стали сочетаться с маневрированием на поле боя целыми соединениями. В тыл забрасывались подвижные войска, препятствовавшие заблаговременному занятию противником выгодных оборонительных рубежей, наносившие удары по коммуникациям и оттягивавшие на себя малочисленные резервы немцев.
Упустив свой шанс у Орла и Белгорода, советские войска были вынуждены наносить фронтальные удары. Но, воспользовавшись хроническим недостатком резервов у противника, советское командование, нанося удары на различных направлениях, все же вскрыло немецкую оборону и бросило в прорыв подвижные соединения. И хотя "котлов" достичь нигде не удалось, поскольку никто таких целей и не ставил, сама угроза окружения заставляла врага оттягивать свои дивизии все дальше на запад.
Катастрофой закончилась концентрическая операция Красной Армии против польских войск в 1920 г. у Варшавы. Причем сценарий контрдействий Пилсудского напоминал план Людендорфа в 1914 г. Пользуясь задержкой в движении одного крыла наступающих (в 1920 г. это был Юго-Западный фронт, одним из руководителей которого был Сталин), польское командование сосредоточило главные ударные силы против другого крыла и разгромило его.
Жуков приводит следующие примеры таких отказов: отвергнуто его предложение по окружению немецких войск в Донбассе в 1943 г., его идея окружения противника в районе Кривого Рога. Возражал Сталин против окружения 1-й танковой армии у Каменец-Подольска в феврале 1944 г. Аргументы Верховного Главнокомандующего были всегда одинаковы: ликвидация окруженных группировок потребует много времени, и лучше гнать их с советской земли фронтальными ударами.
А зачем, собственно, Сталину нужны были военачальники, умеющие проводить гроссмейстерские по уровню операции? Для того ли он уничтожил всех советских цезарей и помпеев, чтобы на войне выросла плеяда новых, популярных в армии и народе военачальников? Во фронтальных же наступлениях полководческие лавры приобрести сложно, они по плечу генералам средних способностей. А значит, эти генералы взаимозаменяемы и незаметны на фоне Верховного Главнокомандующего.
6 мая Ставка отдала приказ 2-му и 3-му Украинским фронтам перейти к обороне. Этому приказу предшествовало очередное расхождение во мнениях специалистов с "гениальным полководцем", решившим занять особую и опять неудачную позицию. Генштаб стоял за переход к обороне утомленных и ослабленных войск на всех украинских фронтах. Но Сталин настаивал на продолжении наступления хотя бы на отдельных участках. Поэтому 2-му и 3-му Украинским фронтам пришлось еще несколько недель вести бесполезные атаки и нести напрасные потери.
"Ближнецельный" подход Сталина к наступлению можно проследить почти по всем операциям. Войскам сначала предписывалось взять, например, Орел, а потом овладеть Орловским выступом. Сначала взять Белгород, потом Харьков. Сначала освободить Ростов, потом Донбасс. Предварительно очистить Таманский полуостров, чтобы затем уже заняться Крымом... Исключений я не нашел. Сталин за всю войну не выдвинул ни одной идеи на охват. Искусный в политике, в оперативных вопросах он демонстрировал уровень самого заурядного штабиста-перестраховщика.
Учитывая нелюбовь Верховного к "котлам", Генштаб пошел на хитрость почти анекдотического характера... предполагалось отбросить врага в "леса и болота", чтобы бить его с фронта (это непременное условие), с фланга (явная уступка очевидности) и с воздуха (поди там разберись, где зад и где перед). А вот с тыла могли бить только партизаны (что с них возьмешь?), но не дай Бог регулярные войска! И такой чепухой вынуждены были всерьез заниматься профессионалы высокой квалификации, дабы угодить гражданской штафирке, возомнившей себя полководцем!
Наступление советских войск в Белоруссии развивалось стремительно. 3 июля был освобожден Минск. Глубина прорыва за десять дней боев достигла 250 км. Группа армий "Центр" фактически прекратила свое существование. Ее новым командующим был назначен фельдмаршал Модель — "палочка-выручалочка" Гитлера в подобных критических ситуациях (он сыграл крупную роль в удержании линии фронта под Москвой зимой 1942 г.). С помощью переброшенных с Украины и из Румынии танковых и моторизованных дивизий, ему удалось восстановить целостность фронта и навязать наступающим фронтальные бои. В середине июля советские войска вышли на линию Вильнюс — Гродно — Брест, после чего темпы продвижения резко упали. Возобновить маневренную войну у советских войск не хватило сил, а фронтальное выдавливание привело к быстрому росту потерь.
Несмотря на это, Сталин опять же счел нужным продолжать наступательные действия. Кровопролитные бои в Польше без особых успехов продолжались до октября. И лишь по настоятельной просьбе Жукова и Рокоссовского Сталин согласился отдать приказ о переходе к обороне войск ввиду их крайней утомленности.
Вряд ли удастся когда-нибудь подсчитать, сколько людей напрасно погибло в этих атаках "из принципа", ради того, чтобы продвинуться на километр, еще на 500 метров... И так до тех пор, пока в ротах и батальонах оставались солдаты, способные подниматься в атаку.
1 марта 1944 г. 1-й и 2-й Прибалтийские фронты перешли в наступление против 16-й немецкой армии... Наступление стало захлебываться. Чтобы выявить причины неудач и найти способ преодоления кризиса, 3 марта командование двух фронтов и представители Ставки С.К. Тимошенко и С.М. Штеменко собрались на командном пункте 2-го Прибалтийского фронта. После долгого обсуждения пришли к выводу: прорыв сильной обороны противника не даст желаемого результата, поэтому следует отказаться от наступления в лоб Идрицкой группировки и ударить в обход — севернее Идрицы. Эти предложения были направлены в Ставку. Сталин реагировал традиционно, показав заодно, во что он ставит мнение целой группы профессионалов. Уже через несколько часов пришел ответ, в котором требовалось продолжать наступление на прежнем участке. 10 марта наступление возобновилось, но не имело успеха. Тогда атаки прекратились до апреля. После чего, заменив убитых и раненых новым пушечным мясом, начали вновь в том же месте и с тем же пылом. Верховного Главнокомандующего не интересовало, что этим нарушается один из принципов оперативного искусства: нельзя повторно атаковать один и тот же участок в том же построении на изготовившегося противника. Войска продвинулись незначительно. Оставался последний "стратегический ход" — махнуть рукой, и бои прекратились до июля 1944 г.
Немецкое командование не стало ждать, пока его войска прижмут к морю, и начало отводить их поэтапно, сначала из-под Нарвы, потом из Эстонии. "Раздробить неприятельскую группировку и на этот раз не удалось, — резюмировал С.М. Штеменко. — Она отошла с боями на заранее подготовленные рубежи в 60-80 километрах от Риги. Наши войска, сосредоточенные на подступах к столице Латвии, буквально прогрызали оборону противника, методично метр за метром выталкивая его. Такое течение операции не сулило быстрой победы и было связано с большими для нас потерями".
Г.К. Жуков в мемуарах зафиксировал итог своего разногласия со Сталиным: "Пришлось с сожалением констатировать тот промах, который допустила Ставка (точнее, Сталин. — Б.Ш.), не приняв предложение, сделанное еще летом, об усилении фронтов, действовавших на Восточно-Прусском направлении. Оно ведь строилось на том, чтобы с ходу сломать оборону противника при успешном развитии Белорусской операции. Теперь вражеская группировка в Восточной Пруссии могла серьезно угрожать нашим войскам при наступлении на Берлинском направлении"
Сталин в самоочевидных ситуациях соглашался с доводами Жукова и других военачальников в пользу маневра. Сам он не был способен придумать ничего подобного. Но его вина заключалась не в бедности оперативного мышления, а в том, что он топил чужие верные предложения, затягивая в конечном счете войну и обрекая армию и народ на напрасные жертвы.
Командующий фронтом маршал Малиновский запросил у Ставки на подготовку нового удара пять дней, чтобы подтянуть резервы... Воевать "по политическим соображениям" можно, тем более что ума для этого не требуется. Но человеческие жизни таким способом сберечь невозможно. Верховный их и не берег. Ну а Будапештом овладели только 13 февраля 1945 г. после ожесточеннейших боев. "Политические соображения" от этого не пострадали, чего нельзя сказать о войсках.
немцы в Данцигском укрепрайоне, отрезанные от основных сил, не имея достаточного количества наступательного оружия, боеприпасов и горючего, не представляли уже серьезной опасности. Наступать они были не в состоянии. Но холодный расчет не возобладал. Войскам было приказано добивать противника до конца, не считаясь ни с потерями, ни со временем. "С 13 марта по 21 марта суточное продвижение советских войск не превышало 1-1,5 км, а иногда исчислялось и сотнями метров", — говорится в "Истории Второй мировой войны" (т. 10, с 147). Зачем нужны были эти метры, не объяснялось, а ведь они требовали солдатской крови. Уже в самом конце разум взял верх и небольшую группировку к востоку от Данцига "дожимать" не стали. Она капитулировала 9 мая.
Сталин... приказал двум фронтам дожидаться окончания боев на побережье. Не имевшие никакой оперативной ценности бои продолжались и дальше, но зато метафизический ум Сталина был спокоен — сначала первое, затем второе... Готовые к выступлению фронты были задержаны до 16 апреля.
немецкие войска в Восточной Пруссии уже не представляли оперативной угрозы, и, значит, их можно было оставить в покое, подобно Курляндской группировке, а высвободившиеся силы, особенно танки и авиацию, бросить на запад для скорейшего окончания войны. Это позволило бы сэкономить огромное количество боеприпасов и
горючего, а главное, не гибли бы люди. Но фронтальный подход господствовал и здесь. Еще больше двух месяцев войска 3-го Белорусского, а затем и 1-го Прибалтийского фронтов грызли и грызли метр за метром плотную, хорошо подготовленную оборону противника. "Среднесуточный темп продвижения советских войск не превышал 1,5-2 км. Преодолев один оборонительный рубеж, они наталкивались на следующий и вынуждены были заново готовить и осуществлять прорыв", — констатируется в "Истории Второй мировой войны".
May 8 2013, 15:30:20 UTC 5 years ago
May 8 2013, 15:37:46 UTC 5 years ago
May 8 2013, 21:28:32 UTC 5 years ago
May 8 2013, 21:33:43 UTC 5 years ago
11-я армия должна была брать Питер, но и Красная армия в тот же самый момент собиралась снимать его блокаду. Результатом были встречные неожиданные бои для обеих групп, с итоговой ничьей (по смыслу равной поражению для РККА). По памяти - именно тогда была окружена 2-я ударная армия и Власов попал в плен
May 10 2013, 11:16:13 UTC 5 years ago