miguel_kud

– Да, не повидло, – сокрушённо признал лежащий на красном диване усатый сеньор, упоённо растирая по шее оставленную горным сурком кучку. – Однако полезно для внутреннего употребления, – двусмысленно добавил он и хитро оглянулся по сторонам. – Поверьте моему опыту! Если что-то не выглядит, как повидло, не пахнет, как повидло, имеет совершенно другой вкус, то это ещё не значит, что это не повидло!

– Ника-ка-к-ких сомнений, п-п-пповидло, – дружелюбно возразили ему с соседнего зелёного дивана. Очки скромного молодого человека, произнёсшего эту фразу, выгодно оттеняли раздутые от объедания щёки, а лёгкое интеллигентное заикание перебивало громкое чавканье.

Худосочный помощник первого сеньора не отстранился от разговора и, вмазывая субстанцию в свои глаза и уши, доказывал медицинскую пользу этого действа:

– Если мы сумели подобрать продукцию сурка и использовать её кто в качестве крема, кто в качестве повидла, значит, мы точно так же можем раздобыть золотой самородок в горах! А если не накрасимся, никто так и не поверит, что мы можем добыть самородок!


…Шёл девятый месяц рекламной кампании по раскрутке нового товара – выделений сурка, которые предполагалось выбросить в продажу со дня на день. Ломились переполненные склады, замерли на низком старте дистрибьютеры и промоутеры, толпились у магазинов и аптек нетерпеливые консумисты. Занятые в производстве сурки самозарождались, как средневековые мыши, из грязного белья. Чтобы не пускать дело на самотёк, производитель проплатил телешоу, в котором именитые эксперты до хрипоты спорили между собой о природе и качестве продукта. В итоге все они работали на увеличение будущих продаж, потому что при любых разногласиях продолжали показывать зрителю примеры потребления – поеданием ли, втиранием в кожу или украшением спальни.

Накал дискуссии нарастал с каждым часом:

– Авторитетно заявляю, что это, таки, повидло! – утверждал молодой человек без определённых занятий, сидящий на отдельном кресле того же салона, и крик его три дня подряд был в числе самых популярных медиапродуктов телевидения. – Те, кто доказывает, что выделения из задней части сурка – экскременты, – ничего не понимают ни во вкусе, ни в цвете, ни в запахе!

– Да, какая разница? – донёсся таинственный голос. Человечка, который это говорил, не было видно, потому что он ползал за красным диваном на карачках и собирал сгустки в свою сумку. Он ещё не вполне обжился на телевидении. По словам усатого сеньора, у человечка была гастрономическая чуйка, и ему можно было доверять, несмотря на то, что до сих пор он ошибался на всех дегустациях и даже небезуспешно возглавил в своём городке флеш-моб за размещение кондитерских в общественных туалетах. Переезд на телестудию был для него большим повышением, но не избавлял от материальных проблем, и человечек рассчитывал потом поспекулировать вынесенным со студии реквизитом. – Однако нет никаких сомнений, что потребляя эту продукцию, мы доказываем, что не только способны найти в горах золотой самородок, но уже и нашли его! – поделился он неисправимым оптимизмом, за который его и пригласили на передачу.

Человечка с сумкой решил поддержать близкий товарищ, сидевший по левую руку от усатого сеньора. Скинув с босой ноги шлёпанцы, чтобы было приятней ступать по усеянному полу, он периодически обходил съёмочную площадку. Сначала он сообщил, что на ощупь это натуральное повидло, но сурка перед эти кормили яблоками, а значит, повидло, вопреки первоначальной сводке, не грушёвое, а яблочное. Сурку простительно путать, какое повидло оставлять по салону. Не зря нам, таки, поверили про золотые самородки.

Не остался в стороне и изображающий доктора актёр в белом халате, одним из первых предложивший поедать продукцию горного сурка. Сначала он сообщил, что это может быть и не повидло, но в этом случае либо сурок начнёт летать, либо поедание его продукта – сильный ход в повышении статуса телепередачи. Следующим тезисом доктора была мысль, что сурок – ценное животное, и выкидывать его пинком по-любому неверно, значит, в его выделениях наверняка есть высокое содержание повидла. Да и не пустили бы его просто гадить на ковёр хозяева, следовательно, наверняка там повидло или дорогая косметика. В заключение он заявил, что по новейшим доказательствам квантовой фармацевтики не всё так однозначно и, скорее всего, отложения на полу – повидло и крем одновременно...

Между тем, сурок продолжал бегать по помещению, оставляя всё новые кучки, и один лакей, которому иногда разрешали облокотиться на красный диван, подобрал кусочек и стал показывать всем остальным. Надо сказать, лакею пришлось труднее всех. Одни говорили, что для лучшего понимания происходящего надо знать нелинейную кулинарию, другие – релятивистскую косметологию. Пытаясь прижать сгустки к темю, нанизать их на ухо, понюхать и полизать, бедняга так и не мог понять, на каком из диванов правы. Героическое интеллектуальное усилие и самопожертвенное умственное напряжение становились всё более болезненными и невыносимыми. Наконец лакей заключил, что, раз сурку разрешили оставлять нечто на полу, чем бы оно ни было, значит, так и задумано хозяином, подлинность оставляемого удостоверена экспертами, да и вообще нам выгодно как поедать его, так и втирать в кожу. И с облегчением приступил к обычным лакейским обязанностям.

Программа тем временем набирала обороты. Сценаристы ввели в неё полевого эксперта, работавшего с выделениями разных животных в самых затхлых точках планеты. Он решительно заявил:

– Главное доказательство того, что выделения сурка – повидло, – ярость, с которой наши конкуренты, рекламирующие выделения белоголового орлана, бросились разоблачать благородного сурка!

А для убеждения особо тонких натур пригласили другого исследователя, который ещё полгода назад освоил жанр сухого академичного изложения и не подвёл на этот раз:

– Посмотрите на производство самого дорогого в мире индонезийского кофе лувак! Его тоже берут из испражнений мусанга. Так же и современное повидло: делать его непосредственно из яблок или шоколада – вкуса никакого, а пропустили через сурка – и получаем что надо. Впрочем, даже если бы это было не повидло, то потреблять его абсолютно необходимо. Те, из соседней студии, кормят нас от белоголового орлана, значит, надо заедать это продукцией сурка!

Так оба дивана и всевозможные кресла повышали градус обсуждения. Например, один из приглашённых экспертов заметил, что производитель не в том положении, чтобы браковать повидло, значит, это повидло самого высокого качества, а если даже опытные образцы в студии – что-то другое, то в продажу непременно поступит повидло. Другой эксперт поначалу осторожничал и говорил, что с помощью настоящего и ненастоящего повидла в рекламе производитель приучает потребителей отличать одно от другого. Но чуть позже сомнения развеялись: он пояснил, что если бы повидло было ненастоящим, то конкуренты разоблачали бы его громче. Это, правда, противоречило ранее высказанной идее полевого исследователя о ярости опровержений, но в студии поддерживался плюрализм мнений. Заикающийся молодой человек с зелёного дивана так устал на сторонней подработке (он ещё рекламировал выделения кенгуру), что просто подобрал с ковра новую лепёшку и начал жевать без дополнительных пояснений. Свежую идею выдвинул, со ссылкой на какого-то коллегу, только сеньор с красного дивана. Оказывается, выяснить, что в отложениях сурка – яблочное повидло или шоколадный крем, – невозможно, пока те, кто кормил сурка, не признаются, чем его кормили. И привёл другое авторитетное мнение: коль скоро многие злопыхатели с ходу нашли в отложениях экскременты, следовательно, они были предупреждены о процедуре. И верить им никак нельзя, ведь заговор налицо. Так и пропали втуне робкие замечания отдельных наблюдателей, что для того, чтобы понять, что в бочке дерьмо, необязательно есть её целиком и растягивать удовольствие. И тут сеньор встрепенулся:

– Тс-с-с! Мне только что позвонили инсайдеры из соседней студии. Они хотят подбросить нам птичий помёт! Не дадим себя обмануть белоголовым орланам! Да разоблачим зловонную мерзость!

Новый поворот сюжета нешуточно всколыхнул аудиторию. Среди телезрителей, наблюдавших происходившее в прямом эфире, устроили опрос, что же содержится на ковре. Никого уже не интересовало, что нашёлся человек, подобравший на мусорке и переславший в помощь российским бездомным животным тот самый мешок корма, который дали сурку. А он всего-то сказал, что надеялся на профессионализм хозяев приюта и думать не думал, что они напрямую передадут его мешок сурку, не проверив содержимое, а всю вину свалят на него.

Дальнейшее обсуждение так или иначе комбинировало ранее встреченные идеи. Ветеран студии Сурка вновь затронул тему конкурентов:

– Студия Белоголового Орлана закрыла электронную почту! Логично предположить, что это было сделано после того, как конкуренты увидели, как мы уплетаем повидло, убедились в его высоком качестве и устыдились собственного бракоделия!

После этого он повторил чужой тезис, что, не пропустив фрукты через сурка, мы не получим настоящего вкуса, и сослался на коллегу по экспертной группе, который тоже доказывал наличие золотого слитка. Затем настала очередь приехавшего из Китая конфуцианца, который изначально учился на мудреца широкого кругозора и поэтому имел во всех науках математически одинаковое количество знания. Это не позволяло ему выбрать, обосновывать ли качество продукта на основе кулинарии или косметологии, поэтому он просто присоединился к молодому человеку без определённых занятий с отдельного кресла. Наконец, в рекламе поучаствовал какой-то бравый козак, выписанный на телевидение, чтобы рассказывать, как на Сечи хозяйничают басурмане и ляхи.

…Месяц за месяцем вели рекламную кампанию завсегдатаи телестудии, когда случился неожиданный для них переворот в технологии. Китайцы освоили очередную американскую новинку – телевизоры, воспроизводящие не только изображение со звуком, но и запах на месте съёмки. Подешевевшие телевизоры нового типа получили быстрое распространение. Однако если студией Белоголового Орлана заправляли заморские специалисты, для которых телетрансляция запахов давно была не в диковинку, то в студии Сурка об этом и слыхом не слыхивали, потому что были ленивы и нелюбопытны. В студии Белоголового Орлана, при замене аппаратуры, подменили сигнал запаха трансляцией из эквадорских розариев, а в студии Сурка сразу подключили новую аппаратуру, осмеуловители которой были установлены по умолчанию на полную мощность.

Жуткий смрад разошёлся по жилым кварталам. Сначала он поразил только районы столицы, жители которой раньше других приобрели в кредит новые телевизоры, но со временем разошёлся по всей стране. Кое-где концентрация газов достигала таких величин, что происходили взрывы. Граждане не могли понять, в чём дело, косо смотрели на домашних, забирались в подвалы и проверяли состояние труб. И только наблюдательные от природы дети, бесконтрольно бродившие по квартирам, пока их старшие не отрывали глаз от телевизоров, заметили закономерность. Как только очередной эксперт поднимал с ковра телестудии кучку и начинал, громко чавкая или размазывая её по лицу, нахваливать качество продукта, неприятный запах усиливался. Как только крупный план сменялся общим видом, запах становился слабее, но снова бил в нос, едва оператор приближался к сурку и показывал в деталях выделение им очередной кучки.

– Да он же какает! – воскликнул как-то маленький мальчик, а вслед за ним девочка, а вслед за ними, независимо друг от друга, тысячи детей по всей стране.

– Как? Кто? – недоумённо вопрошали их папы и мамы. Они всё ещё сюсюкали со своими детьми, но уже добавляли в разговоры напускной строгости. – Ты хочешь сказать, что хочешь в туалет? А ну-ка быстро на горшок!

– Да нет же, вот тут, – тыкал пальцем в экран самый первый мальчик, а за ним и другие детки. В этот момент камера показывала вблизи процесс каловыделения сурка, а осмеуловитель едва не касался приподнятого хвостика.

Большинство взрослых не поверили своим детям. Они так давно смотрели телешоу, что носы их были заложены от аллергии и не чувствовали запахов. Но были и такие, которые восприняли слова малышей всерьёз. Некоторые из них до сих пор не сделали в квартире модного ремонта и не повыбрасывали с книжными шкафами старые учебники зоологии, там-то они и выяснили, что при поедании млекопитающими чего бы то ни было пища переваривается и частично всасывается в кровь, а клетчатка проходит дальше… И, в общем, то, что выделяется сурком, проходит совсем другой процесс, чем обработка яблок при приготовлении повидла или какао-бобов при приготовлении шоколадного крема. Следовательно, выделения сурка, скорее всего, являются форменным дерьмом. Наиболее горячие головы решили было, что и сам сурок ничем не лучше, но чисто формально, с биологической точки зрения, они, конечно же, глубоко ошибались.

Телефон студии Сурка разрывался от звонков.

– Здравствуйте! Это машенькина бабушка вам звонит. Как вам не стыдно щупать, поднимать и потреблять вот это всё? Ведь дерьмо же!

– Дерьмо? Жещина сказала «дерьмо», – зашушукались оторопевшие эксперты всех диванов и кресел. Возникла неловкая пауза.

– Да что эта тупица может знать в нелинейной кулинарии, ёпт! – быстро нашёлся один.

– Вот-вот! Ничего не понимает в релятивистской косметологии! И ещё куда-то лезет, я извиняюсь, – подхватил другой.

– Не изучив квантовую фармацевтику, лучше на телепрограмму со своим глупым мнением не соваться! – резонно заметил третий. – Поделом невежде, поделом! Впредь невежде наука. Не садися в чужие сани! Здесь вам не тут.

– Если б у этой бабушки были те инсайды из научных лабораторий, которые ежечасно стекаются ко мне, она была бы не бабушкой, а уважаемым экспертом нашего клуба, и не сомневалась бы в качестве продукта, – авторитетно подытожил чей-то прокуренный голос. – Хотя мнение её основано на фактах, то есть, правота её выводов не исключена и, стало быть, возможна. Тем не менее, производители сурковых продуктов не могут же не понимать, каким провалом закончатся продажи, если там совсем не будет ни повидла, ни крема! Следовательно, обо всех коммерческих опасностях они знают и, значит, приняли соответствующие меры.

Вскоре телефон в студии был отключён и зрители перестали донимать участников съёмки. Ведущие колебались недолго. Самые осторожные решили перестраховаться и перешли на новый проект, в котором планировалось рекламировать отложения какого-то другого зверька, ещё даже не выбранного. Большинство же осталось работать на прежнем месте. Они со свежими силами и удвоенной убедительностью принялись размазывать по лицу новые лепёшки и уминать их, зажмуриваясь от удовольствия и громко чавкая.