В.И. Вернадский: «Любовь к Сталину – фикция. Все воры в партии, а мильоны людей в положении рабов…» https://youtu.be/XF5fxzRxJ1g Владимир Иванович Вернадский (12 марта 1863 года, г. Санкт-Петербург, Российская Империя – 6 января 1945 года, г. Москва, СССР) относится к той части научной интеллигенции, которая восторженно приняла катастрофу 1917 года, и до конца жизни не смогла избавиться вполне от «красного» морока. Тем ценнее его наблюдения и признания, при столкновении с реальным строем, который «профессиональные революционеры» построили вместо исторической России.
21 января 1941 года: Это модный теперь курс, взятый в Академии, – аналогичный тому яркому огрублению жизни и резкому пренебрежению к достоинству личности, который сейчас у нас растёт в связи с бездарностью государственной машины. Люди страдают – и на каждом шагу растёт их недовольство. Полицейский коммунизм растёт и фактически разъедает государственную структуру. Всё пронизано шпионажем. Никаких снисхождений. Лысенко разогнал Институт Вавилова. Любопытная фигура: властная и сейчас влиятельная. Любопытно, что он явно не дарвинист: [но] называет себя дарвинистом, официально [к] таковому приравнен. Всюду всё растущее воровство. Продавцы продуктовых магазинов повсеместно этим занимаются. Их ссылают – через много лет возвращаются, и начинается та же канитель. Нет чувства прочности режима через 20 с лишком лет [после революции]. Но что-то большое всё-таки делается – но не по тому направлению, по которому «ведёт власть».
1 февраля 1941 года: Назначение Берии: генеральный комиссар государственной безопасности диктатор? В связи с упорными толками о безнадёжном положении Сталина (рак?) и расколе среди коммунистов (евреи – английской ориентации, Молотов немецкой?) – перед XIX съездом коммунистической партии...
4 февраля 1941 года: Много лишнего, давление, сыск и формализм невежд и дураков: с одной стороны, – идейные, с другой полицейские... часть крупнейших ученых арестована. Среди них такие крупные люди, как Болдырев, Туполев и многие другие, выбор которых [в Академию] был бы несомненным.
17 февраля 1941 года: Колхозы все более превращаются – вернее, утверждаются – как форма 2-го крепостного права – с партийцами во главе. Сейчас, [в связи] с разной оплатой при урожае, выступает социальное неравенство.
20 февраля 1941 года: Газеты переполнены бездарной болтовнёй XVIII съезда партии. Ни одной живой речи. Поражает убогость и отсутствие живой мысли и одарённости выступающих большевиков. Сильно пала их умственная сила. Собрались чиновники – боящиеся сказать правду. Показывает, мне кажется, большое понижение их умственного и нравственного уровня по сравнению с реальной силой нации. Ни одной почти живой мысли. Ход роста жизни ими не затрагивается. Жизнь идёт – сколько это возможно при диктатуре – вне их.
24 апреля 1941 года: Это общее явление, создающее неудобство жизни в нашей стране, – одно из проявлений гниения государственного аппарата, общественно-политическое явление резко отрицательного характера. Всё будущее зависит для России от того, победит ли оно или [победит] ему противоположное – [то] положительное и большое, что у нас делается. – Кто знает? Каковы реальные – нами, к сожалению, не улавливаемые – формы происходящего процесса?
26 апреля 1941 года: Настоящая история шла стороной – и пришла к большевизму. Но, в другой форме его, охватило разложение и большевизм: так или иначе, мильоны людей (НКВД) попали в положение рабов, и идёт развал – все воры в партии и только думают, как бы больше заработать.
27 апреля 1941 года: Я всё более и более убеждаюсь, что главный наш брак – наркомы и другое начальство. Оно ниже среднего уровня, например, научного работника или физического рабочего.
3 мая 1941 года: Вчера днём была Мария Павловна Белая, одна из моих старых работниц по Биогелу. Она работала в Петербурге у Н.И. Вавилова над анализом семян ржи, собранных с огромными затратами из всего Союза. Когда мы приступили к работе, то оказалось, что de facto из того, что числилось, осталось не много. Огромный научный труд Н.И. Вавилова был уничтожен чиновниками... Огромное количество – тысячи, сотни тысяч и мильоны – страдающих невинно людей. Это – язва, которая скажется при первом серьезном столкновении.
8 мая 1941 года: Вынуждены считаться с партийной «общественностью», которая всецело проникнута полицейским сыском и [полицейскими] способами действия. Это – то разлагающее, которое сказывается на каждом шагу.
11 мая 1941 года: Любопытной чертой нашего времени являются некоторые неожиданные и непонятные черты организованного невежества – патологическое явление, однако очень глубоко влияющее на жизнь. Два явления здесь бросаются в глаза. Первое – запрещение синоптических карт, искажение одно время высоко стоявшей работы Главной физической обсерватории. Не только не печатаются карты – исчезли в работе циклоны и антициклоны. Второе [явление связано с] географическими картами. Всё искажено, и здесь цензура превзошла всё когда-то бывшее. Вредители сознательные и бессознательные слились. Дерюгин не мог напечатать карт Японского и Охотского морей. Дурак цензор ему сказал, когда он показал ему опубликованную японскую карту: «А может быть, они нарочно это напечатали, чтобы провести нас?»
14 мая 1941 года: В Баку сильно ухудшились условия жизни. Всё привозное – всего не хватает. Ещё – войска. ...Жалуется на рознь азербайджанцев с русскими – стремление всех заместить местными. Его и тому подобных людей, выдающихся и нужных, не трогают – но замещение местным человеком каждой вакансии, часто в ущерб возможному лучшему русскому кандидату, [встречается] на каждом шагу.
17 мая 1941 года: Все считают, что это переговоры Германии с Англией за наш счёт. Говорят, что немецкие войска [находятся] на [нашей] границе. Думают, что они с нами не будут церемониться – и пустят в действие газы. И в то же время ослабление – умственное – коммунистического центра, нелепые действия властей (мошенники и воры проникли в партию), грозный рост недовольства, всё растущий. «Любовь» к Сталину – есть фикция, которой никто не верит.
19 мая 1941 года: Большое возбуждение вызывает бегство или поездка Гесса в Англию. Рассказывают о возможности войны с Германией. Официальные влиятельные круги скорее ближе к английской ориентации. Я боюсь, что официальная лесть и пресмыкательство ЦК партии принимает за реальность. А между тем грозно всюду идёт недовольство, и власть, окружённая морально и идейно более слабой, чем беспартийная, массой, может оторваться от реальности. Большинство думает, что мы и наша армия не можем бороться с немецкой [армией]. Я думаю, что в конце концов немцы не справятся [с нами] – но фикция революционности, которая у нас существует, где две жандармские армии и мильоны каторжников (в том числе цвет нации), не может дать устойчивости.
20 мая 1941 года: В сущности, эта организация Института введена в 1938 году распоряжением Кагановича (как бы постановлением [Академии]). Маразм научной работы при наличии талантливых и работящих людей – явно благодаря гниению центра. Безответственная роль партийной организации из молодежи, фактически схватившей только верхи и этого не сознающей и в то же время все усилия которой направлены на «лучшую» жизнь – на всяческое получение денег. Кашкины, Коневы и т.п. [партийцы] представляют организацию в организации и в значительной мере искажают структуру Академии... Чувство гниения направляющих центров. 5.V.1941 года Сталин стал председателем Совнаркома, Молотов – его заместителем. Личная диктатура выявилась наружу. Говорят, он вылечился.
27 мая 1941 года: Второй раз писал Сталину о заграничной командировке, по совету Луначарского. Я упомянул о том, что пишу ему по совету Луначарского. Луначарский говорил мне, что он получил выговор [от] Сталина – как же я могу вмешиваться в эти дела, беспартийный. Мне кажется, с 1930 года в партийной среде впервые осознали силу Сталина – он становится диктатором. Разговор со Сталиным произвёл тогда на Луначарского большое впечатление, которое он не скрывал.
28 мая 1941 года: 1932 год. – На Украине голод. Он произведён распоряжениями центральной власти – не сознательно, но бездарностью властей. Доходило до людоедства – хотя украинское правительство исполняло веления Москвы. Крестьяне бежали в Москву, в Питер много детей вымерло. В то же время в связи с неприятием колхозов (Второе (народное) Крепостное Право – Всесоюзная (народная) Коммунистическая Партия) [последовали репрессии].
1 июня 1941 года: Грубое постановление Президиума об Институте по экономике. Это всё наследие коммунистической Академии. Там всегда был, в общем, резко более низкий научный уровень и всегда был делёж пирога и чисто буржуазное желание больше зарабатывать – [это] так характерно для партийных работников Академии, для «секретарей»: «Ученые коты могут рассуждать только от печки». Мы все это видим и знаем – в академической среде партийный состав среди научного персонала явно ниже [беспартийных]. Интриги – характерное явление среди партийцев, к сожалению и к огромному вреду для государства.
12 июня 1941 года: Власть находится в новых руках и [осуществлены] основные стремления социализма – без свободы личности, без свободы мысли. Но это не ноосфера – и совершенно иначе будет оценена творческая деятельность В.И. Ульянова-Ленина. [У него была] неизлечимая болезнь? И.П. Павлов относился к нему иначе, считая, что это – патологический тип волевого «преступника». Чувство непрочности и преходящести [существующего] очень сильно растёт.
13 июня 1941 года: Поразительно пала умственная их сила и удивительно количество в партии «хозяйственников» (теперь это слово даже не употребляется, как несколько лет тому назад). Аппарат партийный даже в Академии очень низкого уровня.
16 июня 1941 года: Невольно мысль направляется к необходимости свободы мысли как основной [составляющей], равноценной основной структуре социального строя, в котором личность не является распорядителем орудий производства. Равенство всех без этого невозможно. Но оно и невозможно без свободы мысли. Наш строй это ярко показывает, когда мильоны людей превращены – «на время» – в заключенных: своего рода рабство.
19 июня 1941 года: Среда, окружавшая Горького (один Ягода чего стоит), явно была подозрительна. Говорят, что Германии [нами] был предъявлен ультиматум – в 40 часов вывести её войска из Финляндии – на севере у наших границ. Немцы согласились, но просили об отсрочке – 70 часов, что и было дано.
22 июня 1941 года: Речь Молотова была не очень удачной. Он призывал сплотиться вокруг большевистской партии. Ясно, что [нас] застали врасплох. Скрыли всё, что многие, по-видимому, знали из немецкого и английского радио.
23 июня 1941 года: Только в понедельник выяснилось несколько [серьёзно] положение. Ясно, что опять, как [в войне] с Финляндией, власть прозевала. Бездарный ТАСС со своей информацией сообщает чепуху и совершенно не удовлетворяет. Ещё никогда это не было так ярко, как теперь.
3 июля 1941 года: 29.VI.1941 появилось в газетах воззвание Академии Наук «К учёным всех стран», которое и я подписал. Это – первое воззвание, которое не содержит раболепных официальных восхвалений: «Вокруг своего правительства, вокруг И.В. Сталина»; говорится о фашизме: «Фашистский солдатский сапог угрожает задавить во всём мире яркий свет человечества – свободу человеческой мысли, право народов самостоятельно развивать свою культуру». Выдержано [так] до конца. Я думаю, что такое воззвание может сейчас иметь значение.
4 июля 1941 года: 1 июля 1941 года образован Государственный Комитет Обороны из Сталина, Молотова, Ворошилова, Маленкова, Берия. В общем, ясно, что это идейная диктатура Сталина.
13 июля 1941 года: Становится все яснее и яснее, что переезд Академии в Томск может кончиться развалом большой научной работы и патологическим проявлением реального состава её – и правительственного – аппарата. Хаос государственной структуры – в области, которая является второстепенной в понимании людей, стоящих у кормила власти. В этот исторический момент резко проявилась... сущность «тоталитарных организаций»: нашей – коммунистической и германской национал-социалистической. В обоих случаях – диктатура, и в обоих случаях жестокий полицейский режим. В обоих случаях мильоны людей неравноправных...
18 июля 1941 года: Ужасно неприятное впечатление у меня от замены исторических названий городов: Горький – Нижний Новгород, Молотов – Пермь, Калинин – Тверь. Поражает полное отсутствие сведений о войне – с Москвы; даже в городах не знают.
18 июля 1941 года: Плохая – бездарная – информация; с этим приходится мириться. То же и в Наркомате иностранных дел. Серые люди. [Всё одно и] то же, что видишь кругом. Партия-диктатор – вследствие внутренних раздоров – умственно ослабела: ниже среднего уровня интеллигенции страны. В ней всё растет число перестраховщиков, боящихся взять на себя малейшую ответственность.
20 июля 1941 года: Медленно растёт – но растёт – разгромленное живое течение, [существовавшее] до диктатуры печальной ГПУ.
23 июля 1941 года: Вчера уже на станции узнали о бомбардировке Москвы – в ночь с 21 на 22-е, – [прошёл] месяц войны. Говорят, 200 самолетов немецких прорвались, из них 20 прорвались к Москве – бомбы брошены в окрестностях Москвы, есть жертвы. Впечатление здесь среди нас, москвичей, огромное.
25 июля 1941 года: С Мандельштамом – о Мысовском (он видел у меня его книжку об атомном ядре). Его отзыв о Мысовском, как всех физиков, явно неверный. Многое он приписывает Курчатову, что в действительности принадлежит Мысовскому, который необычно безразлично относился к защите своих достижений.
30 июля 1941 года: Вчера жена Рихтера красочно передала впечатление [от] первого налета на Москву 21/22 VII. Основное впечатление – по существу неверное изложение [этого] Информационным бюро. Надо в эту почти единственную реальную информацию вносить коренные поправки. Молчание Информбюро не означает, что налетов [на Москву] не было. Во главе [информационной службы] стоят бездарные, ограниченные люди – каковы и Ярославский, и Лозовский; это сказывается и в их статьях, и в их выступлениях. Мы знаем об окружающем только по таким фальсифицированным данным. Надо вносить поправку – из гущи жизни и [своего] жизненного опыта: охвата происходящего, сознательно и глубоко переживаемого с 1873 года (если не раньше) по 1941 год – больше 60-ти лет. Трутни и полиция – язвы, которые вызывают гниение, – но здоровые основы, мне кажется, несомненно преобладают. Страна при мильонах рабов (лагеря и высылки НКВД) выдержит эту язву, так как моральное окружение противника – ещё хуже.
1 сентября 1941 года: Резкое противоречие между действительностью и официальными сводками. Радио и официальная информация всё больше не удовлетворяют: поразительна бездарность советского аппарата. Население совершенно не понимает, что происходит.Отчего оставлены Екатеринославль, Одесса и т.п.? Отчего инициатива всё время в руках немцев? Что будет через месяц? Я думал, что война кончится к зиме. Теперь появляются опасения. Кончится к зиме в том смысле, что движение немцев будет остановлено.
13 сентября 1941 года: Оставление Чернигова. Сводки всё больше возбуждают недоумений. Никаких сведений о боях («Бои на всем фронте») – и в то же время постоянные «отступления». Сводки наполнены партизанами, где, возможно, много выдуманного. В то же время ополченцы уже в бою. Где войска? Опять растут зловещие слухи – сдача двух генералов на юге, украинское националистическое движение. Говорят, масса раненых в Сибири – Томске и т.д.
20 сентября 1941 года: Сегодня по радио появилось известие о прорыве в Киев немцев. Настроение кругом тяжёлое. Вновь возобновились известия о поражении – прорыве [немцев] на юге при начале войны, сдаче двух генералов с войсками. Говорят, что в Киеве нет войск, так как армия отрезана в Бессарабии, [говорят] о бездарности Буденного и К°. Гитлер свой план захвата Украины исполнил. Но население сознает [создавшееся положение] – и это скажется.
Русский Интерес pinned post
https://youtu.be/XF5fxzRxJ1g
Владимир Иванович Вернадский (12 марта 1863 года, г. Санкт-Петербург, Российская Империя – 6 января 1945 года, г. Москва, СССР) относится к той части научной интеллигенции, которая восторженно приняла катастрофу 1917 года, и до конца жизни не смогла избавиться вполне от «красного» морока. Тем ценнее его наблюдения и признания, при столкновении с реальным строем, который «профессиональные революционеры» построили вместо исторической России.
21 января 1941 года:
Это модный теперь курс, взятый в Академии, – аналогичный тому яркому огрублению жизни и резкому пренебрежению к достоинству личности, который сейчас у нас растёт в связи с бездарностью государственной машины. Люди страдают – и на каждом шагу растёт их недовольство. Полицейский коммунизм растёт и фактически разъедает государственную структуру. Всё пронизано шпионажем. Никаких снисхождений. Лысенко разогнал Институт Вавилова. Любопытная фигура: властная и сейчас влиятельная. Любопытно, что он явно не дарвинист: [но] называет себя дарвинистом, официально [к] таковому приравнен. Всюду всё растущее воровство. Продавцы продуктовых магазинов повсеместно этим занимаются. Их ссылают – через много лет возвращаются, и начинается та же канитель. Нет чувства прочности режима через 20 с лишком лет [после революции]. Но что-то большое всё-таки делается – но не по тому направлению, по которому «ведёт власть».
1 февраля 1941 года:
Назначение Берии: генеральный комиссар государственной безопасности диктатор? В связи с упорными толками о безнадёжном положении Сталина (рак?) и расколе среди коммунистов (евреи – английской ориентации, Молотов немецкой?) – перед XIX съездом коммунистической партии...
4 февраля 1941 года:
Много лишнего, давление, сыск и формализм невежд и дураков: с одной стороны, – идейные, с другой полицейские... часть крупнейших ученых арестована. Среди них такие крупные люди, как Болдырев, Туполев и многие другие, выбор которых [в Академию] был бы несомненным.
17 февраля 1941 года:
Колхозы все более превращаются – вернее, утверждаются – как форма 2-го крепостного права – с партийцами во главе. Сейчас, [в связи] с разной оплатой при урожае, выступает социальное неравенство.
20 февраля 1941 года:
Газеты переполнены бездарной болтовнёй XVIII съезда партии. Ни одной живой речи. Поражает убогость и отсутствие живой мысли и одарённости выступающих большевиков. Сильно пала их умственная сила. Собрались чиновники – боящиеся сказать правду. Показывает, мне кажется, большое понижение их умственного и нравственного уровня по сравнению с реальной силой нации. Ни одной почти живой мысли. Ход роста жизни ими не затрагивается. Жизнь идёт – сколько это возможно при диктатуре – вне их.
24 апреля 1941 года:
Это общее явление, создающее неудобство жизни в нашей стране, – одно из проявлений гниения государственного аппарата, общественно-политическое явление резко отрицательного характера. Всё будущее зависит для России от того, победит ли оно или [победит] ему противоположное – [то] положительное и большое, что у нас делается. – Кто знает? Каковы реальные – нами, к сожалению, не улавливаемые – формы происходящего процесса?
26 апреля 1941 года:
Настоящая история шла стороной – и пришла к большевизму. Но, в другой форме его, охватило разложение и большевизм: так или иначе, мильоны людей (НКВД) попали в положение рабов, и идёт развал – все воры в партии и только думают, как бы больше заработать.
27 апреля 1941 года:
Я всё более и более убеждаюсь, что главный наш брак – наркомы и другое начальство. Оно ниже среднего уровня, например, научного работника или физического рабочего.
3 мая 1941 года:
Вчера днём была Мария Павловна Белая, одна из моих старых работниц по Биогелу. Она работала в Петербурге у Н.И. Вавилова над анализом семян ржи, собранных с огромными затратами из всего Союза. Когда мы приступили к работе, то оказалось, что de facto из того, что числилось, осталось не много. Огромный научный труд Н.И. Вавилова был уничтожен чиновниками... Огромное количество – тысячи, сотни тысяч и мильоны – страдающих невинно людей. Это – язва, которая скажется при первом серьезном столкновении.
8 мая 1941 года:
Вынуждены считаться с партийной «общественностью», которая всецело проникнута полицейским сыском и [полицейскими] способами действия. Это – то разлагающее, которое сказывается на каждом шагу.
11 мая 1941 года:
Любопытной чертой нашего времени являются некоторые неожиданные и непонятные черты организованного невежества – патологическое явление, однако очень глубоко влияющее на жизнь. Два явления здесь бросаются в глаза.
Первое – запрещение синоптических карт, искажение одно время высоко стоявшей работы Главной физической обсерватории. Не только не печатаются карты – исчезли в работе циклоны и антициклоны.
Второе [явление связано с] географическими картами. Всё искажено, и здесь цензура превзошла всё когда-то бывшее. Вредители сознательные и бессознательные слились. Дерюгин не мог напечатать карт Японского и Охотского морей. Дурак цензор ему сказал, когда он показал ему опубликованную японскую карту: «А может быть, они нарочно это напечатали, чтобы провести нас?»
14 мая 1941 года:
В Баку сильно ухудшились условия жизни. Всё привозное – всего не хватает. Ещё – войска.
...Жалуется на рознь азербайджанцев с русскими – стремление всех заместить местными. Его и тому подобных людей, выдающихся и нужных, не трогают – но замещение местным человеком каждой вакансии, часто в ущерб возможному лучшему русскому кандидату, [встречается] на каждом шагу.
17 мая 1941 года:
Все считают, что это переговоры Германии с Англией за наш счёт. Говорят, что немецкие войска [находятся] на [нашей] границе. Думают, что они с нами не будут церемониться – и пустят в действие газы.
И в то же время ослабление – умственное – коммунистического центра, нелепые действия властей (мошенники и воры проникли в партию), грозный рост недовольства, всё растущий. «Любовь» к Сталину – есть фикция, которой никто не верит.
19 мая 1941 года:
Большое возбуждение вызывает бегство или поездка Гесса в Англию. Рассказывают о возможности войны с Германией. Официальные влиятельные круги скорее ближе к английской ориентации. Я боюсь, что официальная лесть и пресмыкательство ЦК партии принимает за реальность. А между тем грозно всюду идёт недовольство, и власть, окружённая морально и идейно более слабой, чем беспартийная, массой, может оторваться от реальности.
Большинство думает, что мы и наша армия не можем бороться с немецкой [армией].
Я думаю, что в конце концов немцы не справятся [с нами] – но фикция революционности, которая у нас существует, где две жандармские армии и мильоны каторжников (в том числе цвет нации), не может дать устойчивости.
20 мая 1941 года:
В сущности, эта организация Института введена в 1938 году распоряжением Кагановича (как бы постановлением [Академии]). Маразм научной работы при наличии талантливых и работящих людей – явно благодаря гниению центра. Безответственная роль партийной организации из молодежи, фактически схватившей только верхи и этого не сознающей и в то же время все усилия которой направлены на «лучшую» жизнь – на всяческое получение денег. Кашкины, Коневы и т.п. [партийцы] представляют организацию в организации и в значительной мере искажают структуру Академии... Чувство гниения направляющих центров.
5.V.1941 года Сталин стал председателем Совнаркома, Молотов – его заместителем. Личная диктатура выявилась наружу. Говорят, он вылечился.
27 мая 1941 года:
Второй раз писал Сталину о заграничной командировке, по совету Луначарского. Я упомянул о том, что пишу ему по совету Луначарского.
Луначарский говорил мне, что он получил выговор [от] Сталина – как же я могу вмешиваться в эти дела, беспартийный. Мне кажется, с 1930 года в партийной среде впервые осознали силу Сталина – он становится диктатором. Разговор со Сталиным произвёл тогда на Луначарского большое впечатление, которое он не скрывал.
28 мая 1941 года:
1932 год. – На Украине голод. Он произведён распоряжениями центральной власти – не сознательно, но бездарностью властей. Доходило до людоедства – хотя украинское правительство исполняло веления Москвы. Крестьяне бежали в Москву, в Питер много детей вымерло. В то же время в связи с неприятием колхозов (Второе (народное) Крепостное Право – Всесоюзная (народная) Коммунистическая Партия) [последовали репрессии].
1 июня 1941 года:
Грубое постановление Президиума об Институте по экономике. Это всё наследие коммунистической Академии. Там всегда был, в общем, резко более низкий научный уровень и всегда был делёж пирога и чисто буржуазное желание больше зарабатывать – [это] так характерно для партийных работников Академии, для «секретарей»: «Ученые коты могут рассуждать только от печки». Мы все это видим и знаем – в академической среде партийный состав среди научного персонала явно ниже [беспартийных]. Интриги – характерное явление среди партийцев, к сожалению и к огромному вреду для государства.
12 июня 1941 года:
Власть находится в новых руках и [осуществлены] основные стремления социализма – без свободы личности, без свободы мысли. Но это не ноосфера – и совершенно иначе будет оценена творческая деятельность В.И. Ульянова-Ленина. [У него была] неизлечимая болезнь? И.П. Павлов относился к нему иначе, считая, что это – патологический тип волевого «преступника».
Чувство непрочности и преходящести [существующего] очень сильно растёт.
13 июня 1941 года:
Поразительно пала умственная их сила и удивительно количество в партии «хозяйственников» (теперь это слово даже не употребляется, как несколько лет тому назад). Аппарат партийный даже в Академии очень низкого уровня.
16 июня 1941 года:
Невольно мысль направляется к необходимости свободы мысли как основной [составляющей], равноценной основной структуре социального строя, в котором личность не является распорядителем орудий производства. Равенство всех без этого невозможно. Но оно и невозможно без свободы мысли. Наш строй это ярко показывает, когда мильоны людей превращены – «на время» – в заключенных: своего рода рабство.
19 июня 1941 года:
Среда, окружавшая Горького (один Ягода чего стоит), явно была подозрительна.
Говорят, что Германии [нами] был предъявлен ультиматум – в 40 часов вывести её войска из Финляндии – на севере у наших границ. Немцы согласились, но просили об отсрочке – 70 часов, что и было дано.
22 июня 1941 года:
Речь Молотова была не очень удачной. Он призывал сплотиться вокруг большевистской партии. Ясно, что [нас] застали врасплох. Скрыли всё, что многие, по-видимому, знали из немецкого и английского радио.
23 июня 1941 года:
Только в понедельник выяснилось несколько [серьёзно] положение. Ясно, что опять, как [в войне] с Финляндией, власть прозевала. Бездарный ТАСС со своей информацией сообщает чепуху и совершенно не удовлетворяет. Ещё никогда это не было так ярко, как теперь.
3 июля 1941 года:
29.VI.1941 появилось в газетах воззвание Академии Наук «К учёным всех стран», которое и я подписал. Это – первое воззвание, которое не содержит раболепных официальных восхвалений: «Вокруг своего правительства, вокруг И.В. Сталина»; говорится о фашизме: «Фашистский солдатский сапог угрожает задавить во всём мире яркий свет человечества – свободу человеческой мысли, право народов самостоятельно развивать свою культуру». Выдержано [так] до конца. Я думаю, что такое воззвание может сейчас иметь значение.
4 июля 1941 года:
1 июля 1941 года образован Государственный Комитет Обороны из Сталина, Молотова, Ворошилова, Маленкова, Берия. В общем, ясно, что это идейная диктатура Сталина.
13 июля 1941 года:
Становится все яснее и яснее, что переезд Академии в Томск может кончиться развалом большой научной работы и патологическим проявлением реального состава её – и правительственного – аппарата. Хаос государственной структуры – в области, которая является второстепенной в понимании людей, стоящих у кормила власти.
В этот исторический момент резко проявилась... сущность «тоталитарных организаций»: нашей – коммунистической и германской национал-социалистической. В обоих случаях – диктатура, и в обоих случаях жестокий полицейский режим. В обоих случаях мильоны людей неравноправных...
18 июля 1941 года:
Ужасно неприятное впечатление у меня от замены исторических названий городов: Горький – Нижний Новгород, Молотов – Пермь, Калинин – Тверь.
Поражает полное отсутствие сведений о войне – с Москвы; даже в городах не знают.
18 июля 1941 года:
Плохая – бездарная – информация; с этим приходится мириться. То же и в Наркомате иностранных дел. Серые люди. [Всё одно и] то же, что видишь кругом. Партия-диктатор – вследствие внутренних раздоров – умственно ослабела: ниже среднего уровня интеллигенции страны. В ней всё растет число перестраховщиков, боящихся взять на себя малейшую ответственность.
20 июля 1941 года:
Медленно растёт – но растёт – разгромленное живое течение, [существовавшее] до диктатуры печальной ГПУ.
23 июля 1941 года:
Вчера уже на станции узнали о бомбардировке Москвы – в ночь с 21 на 22-е, – [прошёл] месяц войны. Говорят, 200 самолетов немецких прорвались, из них 20 прорвались к Москве – бомбы брошены в окрестностях Москвы, есть жертвы. Впечатление здесь среди нас, москвичей, огромное.
25 июля 1941 года:
С Мандельштамом – о Мысовском (он видел у меня его книжку об атомном ядре). Его отзыв о Мысовском, как всех физиков, явно неверный. Многое он приписывает Курчатову, что в действительности принадлежит Мысовскому, который необычно безразлично относился к защите своих достижений.
30 июля 1941 года:
Вчера жена Рихтера красочно передала впечатление [от] первого налета на Москву 21/22 VII. Основное впечатление – по существу неверное изложение [этого] Информационным бюро. Надо в эту почти единственную реальную информацию вносить коренные поправки. Молчание Информбюро не означает, что налетов [на Москву] не было. Во главе [информационной службы] стоят бездарные, ограниченные люди – каковы и Ярославский, и Лозовский; это сказывается и в их статьях, и в их выступлениях. Мы знаем об окружающем только по таким фальсифицированным данным. Надо вносить поправку – из гущи жизни и [своего] жизненного опыта: охвата происходящего, сознательно и глубоко переживаемого с 1873 года (если не раньше) по 1941 год – больше 60-ти лет. Трутни и полиция – язвы, которые вызывают гниение, – но здоровые основы, мне кажется, несомненно преобладают. Страна при мильонах рабов (лагеря и высылки НКВД) выдержит эту язву, так как моральное окружение противника – ещё хуже.
1 сентября 1941 года:
Резкое противоречие между действительностью и официальными сводками. Радио и официальная информация всё больше не удовлетворяют: поразительна бездарность советского аппарата. Население совершенно не понимает, что происходит.Отчего оставлены Екатеринославль, Одесса и т.п.? Отчего инициатива всё время в руках немцев? Что будет через месяц? Я думал, что война кончится к зиме. Теперь появляются опасения. Кончится к зиме в том смысле, что движение немцев будет остановлено.
13 сентября 1941 года:
Оставление Чернигова. Сводки всё больше возбуждают недоумений. Никаких сведений о боях («Бои на всем фронте») – и в то же время постоянные «отступления». Сводки наполнены партизанами, где, возможно, много выдуманного. В то же время ополченцы уже в бою. Где войска? Опять растут зловещие слухи – сдача двух генералов на юге, украинское националистическое движение. Говорят, масса раненых в Сибири – Томске и т.д.
20 сентября 1941 года:
Сегодня по радио появилось известие о прорыве в Киев немцев. Настроение кругом тяжёлое. Вновь возобновились известия о поражении – прорыве [немцев] на юге при начале войны, сдаче двух генералов с войсками. Говорят, что в Киеве нет войск, так как армия отрезана в Бессарабии, [говорят] о бездарности Буденного и К°. Гитлер свой план захвата Украины исполнил. Но население сознает [создавшееся положение] – и это скажется.
6 октября 1941 года:
Пос