У европейцев с бушменами получается? Миллионы «невозможных» метисов Южной Африки

В книге «Мифы об эволюции человека» отдельная глава посвящена теме межрасовых браков. В качестве примера успешного смешения самых разных расовых групп я рассмотрел тогда «цветных» Южной Африки. К сожалению, стереотипы крайне живучи. И в начале 2019 года мы снова слышим старую песню о том, что «у европейцев с бушменами не получается». Понимаю, что речь идёт об иррациональных идеях, опровергать которые с помощью логики и фактов — бесперспективная затея. Тем не менее, история южноафриканских Coloureds сама по себе стоит отдельного рассказа.

В 1652 году близ мыса Доброй Надежды возникло первое голландское поселение в Южной Африке — Капская колония. Столица колонии — Капстад (Капштадт) — известна ныне как город Кейптаун. Колония в несколько сотен поселенцев состояла, в основном, из мужчин-европейцев, а также рабов, завозившихся из Восточной Африки, Индии, Индонезии и Мадагаскара. Своеобразные отношения установились с аборигенным населением — койсанами.

Койсаны

Термин койсаны (Khoisan) сейчас используется в западной литературе для политкорректного обозначения представителей капоидной расы — охотников-собирателей бушменов и скотоводов готтентотов (сан — самоназвание бушменов, кой — самоназвание готтентотов).

«Визитная карточка» койсанов — знаменитые щёлкающие языки, называемые так потому, что в них в качестве согласных используются, помимо привычных для нас звуков, щелчки — т. н. кликсы. Это уникальная черта койсанских языков, не встречающаяся больше почти нигде.

Самих койсанов европеец может спутать с прочими африканцами только на первый взгляд. Лицо у них резко уплощено, скулы выступают. Эти черты южноафриканских аборигенов иногда трактуются как «монголоидность». Губы у койсанов более тонкие, а кожа светлее, чем у других жителей субэкваториальной Африки, и рано покрывается морщинами¹.

Этих людей не порабощали, а брали в качестве прислуги и работников на фермах, и даже пытались с ними торговать. Для колонистов большой проблемой стал женский вопрос. Немногие приплыли на новое место с семьями. Сообщают, что в первые 30 лет после основания колонии здесь находилось не более 25 белых женщин². Невольниц было больше. Принятый в 1685 году закон запрещал брать в жёны рабынь, хотя, конечно, едва ли это мешало внебрачному сексу. Попытки воспрепятствовать связям белых с рабами предпринимались неоднократно, но успеха не имели¹⁸. Кроме того, закон не распространялся на детей рабынь, если их отцом был европеец. Наконец, рабыне можно дать свободу — тогда другое дело, жениться не запрещалось.

И никто поначалу не препятствовал бракам с местными койсанками — только для этого женщина должна была принять христианство.

Ева Кротоа

Известно имя первой аборигенки (из племени охотников-собирателей горингайкона), принявшей христианство и в 1664 году вступившей в брак с европейцем. Девушку звали Кротоа, а при крещении она получила имя Ева — символично, поскольку она послужила прародительницей многим родам капских колонистов. Ева Кротоа в 12 лет стала переводчицей у первого губернатора колонии Яна ван Рибека. Выучила голландский и португальский язык и, благодаря своей сообразительности, выступала своего рода «торговым агентом», посредником между колонистами и местным населением³.

Выйдя замуж за голландского хирурга Питера Хавгарда ван Меерхофа, Ева родила ему троих детей²³ (смотрите-ка! У них получилось!). К сожалению, в одной из экспедиций на Мадагаскар Питер погиб, а Ева пристрастилась к алкоголю и умерла в возрасте всего лишь 32 лет. Её дочери также вышли замуж за европейцев, у младшей, Питереллы, в браке с Даниелем Заайжманом родилось 8 детей (у них опять получилось!). Особенностью колонии было то, что все браки и рождения строго фиксировались, поэтому многие нынешние потомки «буров-африканеров» могут проследить свою родословную вплоть до первых поселенцев.

Так, некий Андре Ренсбург на своём генеалогическом сайте с гордостью пишет, что ведёт родословную от Евы аж по трём генеалогическим линиям, сходящимся к его отцу:

Сейчас, в постапартеидной Южной Африке, Ева стала знаменитостью, чуть ли не «матерью нации», ей посвящены книги, стихи и фильмы.

Но вернёмся на триста с лишним лет назад. Примеру Питера ван Меерхофа последовали многие колонисты. Например, между 1660 и 1705 годами 190 поселенцев, прибывших в колонию из Германии, вступили в брак с женщинами «неевропейского» происхождения⁵.

Бастеры, гриква и прочие «цветные»

Дети от таких браков, как правило, оставались в колонии, усваивали европейскую культуру и язык. Постепенно в колонии формировалось сообщество цветных — потомков от смешения белых, койсанов, негров банту, индийцев, индонезийцев, малайцев, китайцев… Цветные в основном трудились на фермах; они не были рабами, но всё же многие белые колонисты относились к ним как к людям второго сорта. К XIX веку в среде цветных сформировалось несколько новых народностей, насчитывавших многие тысячи человек: орламы, витбои, гриква, бастеры. Расскажу про две последние группы примечательной судьбы.

Гриква — потомки от браков буров с готтентотами — основали общины, которые в XIX веке мигрировали из Капской колонии и создали фактически самостоятельное государство Западный Грикваланд, а затем, выдворенные оттуда британцами — Восточный Грикваланд. Впрочем, и эта территория была в 1878 году аннексирована Британской империей и затем возвращена в состав Капской колонии⁶.

Другая метисная народность — бастеры (или рехоботеры, реоботийские бастарды) были самой экономически продвинутой группой «небелых» в Капской колонии⁷. Эти люди, в чьих жилах также текла смешанная кровь европейцев и койсанов, с XVIII века стали селиться отдельно, владели собственными фермами. Как и гриква, бастеры, недовольные колониальной политикой, решили искать свою землю. В 1868 году 90 семей переселились на территорию современной Намибии, где основали «Свободную республику Рехобот», со своей конституцией, флагом, валютой и пр.

«Бастер» означает внебрачный ребёнок и звучит несколько обидно, но бастеры гордо сами так себя именовали. Они говорили на африкаанс (местный диалект нидерландского), носили голландские имена и считали себя, в общем-то, почти европейцами. Кстати, когда на территории нынешней Намибии установилась власть Германии, бастеры сотрудничали с немцами и на их стороне воевали с местными племенами готтентотов и гереро. Поэтому, в отличие от гриква, им удалось сохранить автономию даже в XX веке⁷.

Из «цветных» в «белые» и наоборот

В эпоху апартеида всё население ЮАР было официально разделено на четыре группы, среди которых, помимо белых, чёрных и азиатов, выделялись цветные (coloureds), селившиеся отдельно от остальных, в специальных пригородах. Поскольку определение производилось по внешним признакам, светлокожего цветного (потомка цветных, чей род постепенно «выбелился» из-за большого процента европейской крови) могли определить как белого, и как пишут, каждый год сотни цветных «реклассифицировались» как белые⁵.

Увы, есть и обратный пример — нашумевшая история Сандры Лэйнг, курчавой и темнокожей девочки, родившейся в 1955 году у родителей, уже три поколения определяемых как белые. В 10 лет Сандру выгнали из школы для белых детей и отправили в интернат для цветных, вдали от семьи. Родители пытались опротестовать решение властей через суд, но тщетно, хотя отец девочки успешно прошёл тест на отцовство (в то время, правда, ещё не было экспертизы ДНК, и оценка проводилась по группам крови. Не слишком надёжно, так что нельзя исключить внебрачной связи её матери)⁸.

Какова ситуация сейчас? В Кейптауне цветные составляют около половины населения (44,6% на 2011 г.)⁹

Всего же, к 2018 году, в ЮАР цветных граждан 8,8% (5 млн человек). Это больше, чем белых в стране (7,8%)¹⁰! В Намибии цветные — бастеры и пр. — также составляют около 8% населения (200 тыс. человек)¹¹.

Но что нам перепись населения! Дайте слово учёным! Ведь кто-то заявляет, что антропологи, работавшие в Южной Африке, «ничего опубликовать не могут, потому что страна была закрытая». Но надо же! Оказывается, исследования антропологов, изучавших цветных «закрытой страны», публиковались в течение всего XX века. Расскажу только о некоторых.

Печально известен вышедший в 1913 году труд «Реоботийские бастарды и проблема смешанных браков» немецкого антрополога Ойгена Фишера¹² — в дальнейшем, одного из почитаемых в III Рейхе теоретиков «научного расизма», чьи труды повлияли на Адольфа Гитлера. Фишер на материале южноафриканских цветных доказывал, что «полукровки» биологически ущербны, и призывал к расовой гигиене. Его услышали: межрасовые браки были запрещены во всех немецких колониях¹³.

Другой антрополог-расист, член НСДАП Вольфганг Абель, опубликовал в 1933 году работу, посвящённую строению челюстей бушменов, готтентотов и «цветных»¹⁴.

Но, конечно, не только идеологи нацизма интересовались «цветными». В 1923 году вышла статья южноафриканского антрополога В. Бринка — анализ останков 15 гриква XIX века, извлечённых из захоронений на территории Западного Грикваланда¹⁵. Учёный выяснял, как «гибридогенез», то есть метисация разных расовых типов — европейцев, бушменов и готтентотов — отражается на скелете (Brink, 1923). Позже, в 60—70-е годы, гриква изучал другой знаменитый антрополог, отец южноафриканской палеонтологии Филипп Тобиас (больше всего известный как один из первооткрывателей Homo habilis) и его ученики, нашедшие у гриква значительный «койсанский компонент», наряду с негритянским и европеоидным¹⁶.

В 1951 году опубликовано краниометрическое исследование цветных Капской колонии, проведённое Дж. Кином из университета Кейптауна¹⁷. Измерив 200 черепов и 130 живых кейптаунцев, автор заключил, что строение черепа «цветного» промежуточно между негритянским, готтентотским и европейским, хотя больше тяготеет к готтентотам. Кин пришёл к выводу, что цветные Кейптауна, при столь пёстром происхождении, уже стали по строению черепа достаточно однородной группой, не более изменчивой, чем белые и банту в том же регионе. В этой же публикации описываются варианты цвета кожи метисов — от практически белой до очень чёрной, а также структура волос: больше всего курчавых (59%), но встречаются обладатели волнистых и прямых волос.

Увы, Кин ничего не пишет о цвете глаз. Но среди чёрно-белых фотографий из «Реоботийских бастардов» Фишера встречается портрет как минимум одного светлоглазого бастера:

Отдельное исследование, посвящённое цвету кожи и глаз различных рас Южной Африки, было опубликовано в Южно-Африканском медицинском журнале в 1968 году²⁴. Авторы обращают внимание, что диапазон цвета кожи у цветных крайне широк и сильно перекрывается с уровнем пигментации как банту, так и европейцев. Особенно же любопытна статистика по цвету глаз — ведь приходится слышать, что «голубоглазеньких-то нет среди бушменов». Данных по бушменам авторы не приводят, а вот среди 210 цветных Капской провинции нашлось 9 человек с голубыми глазами и 9 с зелёными или зеленовато-голубыми. В «цветной» выборке оказалась даже одна рыжеволосая женщина c зеленовато-карими глазами, у которой вдобавок была самая светлая кожа среди цветных.

Наконец, за дело взялись генетики. Первое генетическое исследование цветных провёл в 1972 году врач-иммунолог M. Бота, проанализировавший частоты групп крови южноафриканцев¹⁸. Толчком к исследованию послужил печальный эпизод, произошедший в кейптаунском госпитале: от тяжёлой болезни крови скончался белый, брат известного политика. Врачи неправильно поставили диагноз, не распознав заболевание, типичное для чернокожих жителей Южной Африки. Значит, у этого человека, внешне чистокровного европейца, была «небелая» примесь. Бота собрал информацию о частотах групп крови разных популяций Кейптауна и сравнил с имеющимися данными по народам мира. По этому признаку белые ЮАР заметно отличались от западноевропейцев. Вывод автора в том, что около 7% генома этих людей восходит к «небелым» Южной Африки. Это объясняло наличие у африканеров (белых потомков колонистов) наследственных заболеваний, нехарактерных для европейцев, распространённость у них аномалий гемоглобина и определённого типа анемии (дефицита глюкозо-6-фосфат дегидрогеназы) — проблемы, встречающейся на Востоке и в Африке, но отсутствующей в Западной Европе. Одновременно с доктором Бота к такому же выводу (7% цветной крови у кейптаунских белых) пришёл A. Хесе, архивариус местной реформаторской церкви, изучивший старые записи о браках и деторождениях в колонии¹⁸.

Исследование цветных Кейптауна, проведённое Бота, дало такую картину их генофонда: 34% европейских, 36% южноафриканских (койсанских либо негритянских) и 30% азиатских генов, при этом среди цветных чётко выделялись две группы, совпадавшие с их делением на христиан и мусульман — «малайцев». Видимо, это соответствовало преобладанию койсанской крови у первых и азиатской — у вторых.

«У цветных 36% южноафриканской крови, а у нас, белых — 7% — писал Бота. — Следовательно, в жилах цветных только на 29% больше «цветной» крови», чем у нас. Неужели 29% достаточно, чтобы разделять нас на разные расы? Думаю, нет. Факт в том, что цветные только чуть-чуть менее чистокровны, чем мы…».

Исследования XXI века

В XXI веке настала пора прямого изучения человеческой ДНК. В 2010 году международная группа генетиков ЮАР, Франции, Израиля, США и России (!) провела исследование митохондриальной ДНК и Y-хромосомы 590 цветных жителей Западной Капской провинции (христиан)¹⁹. Среди российских авторов этой масштабной работы — известный генетик, д. б. н. Олег Балановский, уже известный нашим читателям. Напомню, что мтДНК передаётся по женской линии, а Y-хромосома — по мужской, поэтому исследование позволило прояснить генеалогию цветных. Большинство линий мтДНК (79%) оказались африканскими, из которых 60% принадлежали гаплогруппе L0d. Эта гаплогруппа распространена среди койсанов и не обнаружена у других африканцев. Ещё 16,3% мтДНК характерны для Юго-Восточной Азии, особенно — Индии. И лишь 4,6% материнских линий типично европейские, причём среди носителей этих мтДНК половина принадлежит к специфическому гаплотипу U5a1 — это может говорить о единственной «женщине-прародительнице» этих людей.

Что касается мужских линий Y-хромосомы — картина вышла иная. Мужской африканский вклад здесь составил только 45%. Европейский вклад по мужской линии несравнимо больше женского — 32,5%, с преобладанием гаплогруппы R-M343, характерной для Западной Европы. Остальные линии (17,5%) — Индия, Китай и Юго-Восточная Азия.

Как видим, данные генетиков хорошо согласуются с тем, что нам известно из истории цветных: их генофонд формировался преимущественно мужчинами-европейцами из Нидерландов, Германии, Франции (а также рабами разного происхождения) и женщинами — аборигенками Юга Африки.

Любопытно, что три наиболее часто встречающиеся комбинации мт- и Y- гаплогрупп: RM343/ L0d, E-M2/L0d, O-M175/L0d — отражают, по-видимому, самые типичные пары, образовывавшиеся в капской колонии триста лет назад. Европеец + койсанка, африканец + койсанка, индиец + койсанка.

В том же году другая группа исследователей провела уже полногеномный анализ 1000 цветных, проживающих в двух районах Кейптауна²⁰. Согласно этому исследованию, компоненты генофонда цветных распределились так: 32—43% койсаны, 20—36% банту, 21—28% Европа, 9—11% Азия (преимущественно Индия).

Приходится слышать, что койсаны были почти полностью истреблены европейцами либо вымерли от эпидемий — например, племя койкой сильно пострадало от бубонной чумы в 1713 году. Однако — заявляют исследователи — наши результаты свидетельствуют против вымирания, ведь у многих цветных присутствует очень заметная примесь койсанской ДНК.

У исследования была и иная — медицинская цель. Дело в том, что в популяции цветных Западной Капской провинции свирепствует туберкулёз. Частота этого заболевания здесь высочайшая в мире. Восприимчивость к туберкулёзу явно имеет наследуемый характер. Для учёных такая смешанная популяция, как цветные — идеальный объект для поиска генов, отвечающих за подверженность туберкулёзу.

В последующие годы генетики продолжали исследовать генофонд цветных Южной Африки — как с целью выявления вариантов генов, связанных с риском специфических заболеваний, так и для прояснения истории этой популяции, являющейся, без преувеличения, самой генетически неоднородной в мире. Одно из последних исследований такого рода, включающее полногеномное секвенирование 8 цветных из Западной Капской провинции, опубликовано в Nature Communications в 2017 году²¹.

Закончу, пожалуй, цитатой из «Происхождения человека» Чарльза Дарвина:

«Если наш воображаемый естествоиспытатель начнёт искать доводы в пользу противоположного воззрения и станет исследовать, держатся ли различные человеческие племена подобно различным видам животных отдельно друг от друга при совместной жизни большими массами в одной стране, — он немедленно убедится, что этого нет. В Бразилии он встретит громадное смешанное население, происшедшее от негров и португальцев; на Чилоэ и в других частях Южной Америки найдёт, что все население состоит из индейцев и испанцев, смешанных в различных степенях. Во многих местах того же материка он встретит самые сложные скрещивания между неграми, индейцами и европейцами, и такие тройные скрещивания представляют лучшее доказательство взаимной плодовитости родительских форм, если судить по аналогии с явлениями растительного царства. На одном из островов Тихого океана он найдёт небольшое население смешанной полинезийской и английской крови, а на архипелаге Фиджи — население из полинезийцев и негритосов, скрещённых во всех степенях. Можно было бы привести много аналогичных случаев из Африки. Отсюда следует, что человеческие расы недостаточно различны, чтобы существовать в одной стране, не смешиваясь, а отсутствие смешения служит обыкновенным и лучшим признаком видового различия»²².

К этому высказыванию великого натуралиста в советском издании книги есть примечание антрополога Якова Яковлевича Рогинского:

«Одним из наиболее ярких подтверждений неограниченной плодовитости метисов служат так называемые «реоботийские бастарды» — народность Южной Африки, возникшая в прошлом веке от смешений готтентотов с голландцами. На каждую семью в начале нашего столетия там приходилось в среднем приблизительно восемь детей (Фишер, 1913)».

Получилось?..