_devol_

Продолжение предыдущего поста «Россия: человек и хозяйство». Порадовало то, что большинство читателей все же поняли, о чем я говорю. Это очень хороший признак. Некоторые сформулировали конкретные тезисы лучше и внятнее, чем я.

Сельское хозяйство

Но вернусь к главной мысли: русский народ сформировался в нечерноземной зоне с крайне скверными условиями для земледелия. В узком плане – это междуречье Волги-Оки, в широком – от северной границы черноземов до Онежского озера и далее. Обычно для таких зон используется достаточно размытый термин «зона рискованного земледелия». Поскольку в истории человечества только растениеводство давало заметный прибавочный продукт (в ряде случаев животноводство было по КПД выше, но оно не позволяло создать устойчивые социально-политические конструкции), то остановимся на этом.

Урожайность зерновых глобально, и это известно любому агроному, зависит от ряда основополагающих факторов. Перечислю кратко самые базовые:

Длительность вегетационный периода.

1. Среднесуточные температуры во время такого периода.


2. Качество, характер и тип почв.


3. Уровень солярности.


4. Уровень осадков.


5. Агротехнологии (прежде всего, внесение удобрений, техника обработки почв и т.п.).

Так вот, по первым четырем факторам российская Нечерноземная зона была хуже всего того, что было в Европе. Я говорю по совокупности. Возьмем, например, даже такой благоприятный регион, как нынешняя Рязанская область. Максимальная продолжительность вегетационного периода там – 160-180 дней, это почти 6 месяцев. Но при этом длительность периода вегетации без заморозков – от 137 до 149 дней (то есть, не более 5 месяцев). Уровень осадков в целом нормальный – 550 миллиметров (из них до трети в виде снега). Для яровой пшеницы, длина вегетационного периода которой в среднем от 75 до 120 дней, этого в принципе достаточно. Но есть масса но. Например, это температура почв на той или иной глубине. Температура почв в свою очередь зависит конкретных условий того или иного года (насколько сильно промерзла и так далее). Поэтому относительно невысокий снежный покров в той же Рязанской области при сильных холодах – фактор отрицательный, сокращающий вегетацию и угнетающе воздействующий на развитие посевов.

Еще важный фактор – это наличие теплых весенних дождей. Другой фактор – это почвы. В Рязанской области почвы варьируют от серых лесных и дерново-подзолистых, продуктивность которых для пшеницы достаточно низка, до северных, бедных черноземов. В целом же, для климата этого региона характерны частые утренние заморозки вплоть до середины мая, ливни с градом летом, часто бывают и засухи. Морозная зима без высокого снежного покрова также фактор отрицательный. Можно также посмотреть по ржи, ячменю или овсу, которые менее прихотливы, но понятно, что даже Рязань – регион достаточно непростой для сельского хозяйства эпохи XIII-XV и так далее веков, при тогдашних агротехнологиях.

Между прочим, с XII и вплоть до середины-конца XVI веков Рязань – это южный пограничный регион Северо-Восточной Руси и затем Московии. Южнее, конечно, русские тоже жили, но там было и опаснее намного. Да и сама Рязань часто подвергалась набегам с юга. Даже сейчас растениеводство в Рязанской области (относительно животноводства) развито относительно плохо – средняя урожайность с гектара – лишь около 16-22 центнеров. Еще раз отмечу – и это регион с одним из самых выгодных набором факторов растениеводства для Северо-Восточной Руси.

Теперь посмотрим на другие «субрегионы». Что касается «рискованного земледелия», то здесь специально оговорюсь – речь идет не о землях, в принципе невозможных для растениеводства, а о зонах, где из-за характерной нестабильности природных условий во время (да и вне него) вегетационного периода, сельское хозяйство находится постоянно под угрозой неурожая.

Вот данные Л.В. Милова из книги «Великорусский пахарь» по XVIII веку. Как видим, даже в XVIII веке притом, что уже использовались более развитые аграрные технологии, в частности, применялось унавоживание почв, размеры урожаев были скромными – сам 2-3, максимально сам-4-6, совсем иногда, локально и выше.

Интереснейший материал встречается у А.Т.Болотова по Каширскому уезду. Разница здесь между навозными и ненавозными землями — огромная. В нормальные по урожайности годы рожь на навозных каширских землях в 60-е годы XVIII в. давала урожай от сам-6 до сам-8, а на ненавозных и "пресных" землях — от сам-2 до сам-4. Овес на навозных землях — от сам-4 до сам-6, а на "простых" и лучших ненавозных землях — от сам-2 до сам-3. Болотов отмечает, что при прекращении унавоживания те же самые земли через 3—4 года резко снижают урожайность.

Я тут не раскрою секрет Полишенеля, если скажу, что в более ранние эпохи русские крестьяне не унавоживали поля. И даже в XVIII веке навоз клался лишь на небольшую часть пашни – скота не хватало (причем часто клался так, что «заваливал» пашню). Это не Нидерланды, где коровы паслись без стойла по 240-280 дней в году на зеленых лугах, а навоз на пашню стали регулярно вносить с XIV века, что и дало неплохой прирост урожаев.

Что такое урожай сам-3, сам-4 и даже сам-5 в зоне рискованного земледелия? Как правило, каждый третий год здесь был неурожай. Уровень зерна меньше чем сам-6 – это уровень лишь физического выживания (домохозяйство при уровне меньше, чем сам-3 вообще не кормит даже себя полностью). В лучшем случае (если удавалось пережить голодный год). Между тем во Франции, Нидерландах, рейнской Германии и южной Англии урожайность по пшенице в сам-10-сам-16 была обычным делом с XIV века. Неурожаи и голодовки и там случались, но в любом случае их хозяйство могло накапливать запасы (хотя и это не всегда спасало). Какие запасы могли быть у русского крестьянина, варьирующего на уровне самопрокорма, сказать вообще сложно.

А что было в XIII-XV веках? Вот берем данные по Новгородским южным пятинам. Основная масса земель, пашни, в Новгородчине, по оценке известного российского почвоведа Докучаева – это «неплодородный подзол». Это клин глинистых, каменистых, песчаных и иловатых почв (плюс супесь и песок).

По данным Л.В. Милова, даже в XVIII веке средняя урожайность зерновых на Северо-Западе России не превышала 1:1,3, а амплитуда колебаний была в рамках от 1:0,3 до 1:2,8. Примера ради, в XVII веке в белоозерских землях (в 1604-1608 годах) урожайность ржи на монастырской пашне составляла сам-два, овса – 1,5. Средний урожай ржи там же в XVIII веке чуть вырос, и уже составил сам-2,7.

- «Крестьянин XV века находился в худших условиях», говорит Милов.

Согласно исследованиям Л.Г. Степановой, проведенным на основе новгородских писцовых книг (НПК), реальная урожайность ржи даже в «благополучных», с точки зрения климатических условий, пятинах Новгорода (Шелонская, отчасти Деревская) была на уровне сам-полтора, реже – сам-два. «На протяжении веков урожайность зерновых на уровне сам-два была реальным фактором. Не редким явлением были просто неурожаи, когда крестьянское хозяйство не могло вернуть даже затраченные на посев семена». Негативным фактором, по ее мнению, было и то, что в отличие от Западной Европы, где крестьяне старались вносить на хорошие земли как можно больше зерна (часто это приводило к ненужной густоте), в Новгородчине крестьяне вынуждены были вносить больше зерна на плохих землях. Одной из причин этого была нехватка земель с хорошими почвами при обилии территории как таковой

Как показывают исследования Л.В. Милова и Л.Г. Степановой, уровень прибавочного продукта был крайне низким, а заметной социальной или имущественной дифференциации между крестьянами даже в начале XVI века выявлено не было. Богатых крестьянских дворов (по меркам того времени) в Обонежской пятине было насчитано всего 0,5%, в Бежецкой – 0,9%, в Водской пятине – 3,5%, в Шелонской пятине – 4,6% от их общего числа (другая методика подсчета дает их небольшое увеличение на 10-30%). Зажиточными дворами считались те, кто мог содержать корову, 1-2 лошади, несколько овец или двух коров и лошадь. ( Л.Г. Степанова. Новгородское крестьянство на рубеже XV-XVI столетий: уровень развития хозяйства. М., 2004. С. 218 – 224).

То есть, моя мысль кристально проста: земледелие в условиях российского Нечерноземья не давало никакого прибавочного продукта для сколько-нибудь развитых социально-политических отношений и институтов. Это мысль настолько проста, что даже удивительно видеть людей, рьяно пытающихся ее опровергнуть:

Московский князь мог поменять шкурки на пушки, саблю, золотой кафтан, нанять итальянских скульпторов и немецких ландскнехтов.
Но не мог отказаться от производства зерна на месте, заменив его импортом.
Поэтому для князя или боярина люди обладали ценностью, как производители с/х продукции. И как призывной контингент в войнах с конкурентами.

Беда человека в том, что он не понимает – при нерегулярной урожайности сам-2, сам-3, сам-4 и даже сам-5, притом крайне нерегулярной, сельское хозяйство обеспечивало лишь уровень физического выживания. Не более того. Я же говорю о именно прибавочном продукте, о том «стартовом капитале» русских, который им дал возможность не превратиться в в худшее подобие канадских индейцев, тоже что-то там копавших в земле (делавары, допустим, но даже у них условия по климату были чуть лучше).

Что могло дать этот «стартовый капитал»?

Поэтому моя следующая мысль также проста: наш народ сформировался в весьма специфических внешних условиях, при которых единственным видом хозяйственной деятельности на начальном этапе истории, дававшим ПРИБАВОЧНЫЙ ПРОДУКТ (специально пишу заглавными буквами для людей с уровнем интеллекта ниже среднего, то есть, советских дураков), достаточный для создания общества уровня выше родо-племенного строя, была как раз добыча пушнины.

Никакая в пизду рожь, пшеница или овес в угро-финской тайге ничего такого не давали. Надеюсь, это понятно.

Но хуже всего была не сама по себе низкая урожайность или крайняя нестабильность климатических условий и даже не херовые почвы. Хуже всего было то, что при таких условиях труд девальвировался. Труд в данном случае – это совокупность интенсивных усилий по созданию (сознательному или нет, это неважно) некоей прибавочной стоимости. В любом аграрном обществе 90-95% населения – это именно крестьяне. И вот труд этих людей в условиях российского Нечерноземья близился по ценности к нулю. Можно было убиться на пашне, провести селекцию семян, правильно унавозить пашню, но морозы, засуха, град, заморозки и т.п. убивали надежно любой урожай. И понимаете, такая хуйня случалась в среднем раз в три года. Иногда и чаще. Иногда «голодные» годы шли один за другим косяком. По 5, 10 и даже 15 лет. Так было в XV веке и в XVII веке.

Вот в этом именно и основная беда, а не в том, что «московский князь не отказывался от производства зерна».

Что такое пушнина

Все отлично теперь понимают, что нефть и газ для экономики РФ играют ключевое значение. Надеюсь, никто спорить с этим очевидным фактом не будет. При этом, если посмотрите ВВП России, то увидите, что сама нефте- и газодобыча, вкупе с переработкой и транспортировкой в экономике отнюдь не занимают 70, 80 или даже 90%. Эта доля существенно ниже. Но мы все прекрасно знаем, что все остальные стороны хозяйственной деятельности в РФ – строительство, транспорт, сфера услуг, ритейл, даже машиностроение – суть лишь производные от нефти и газа. Закончатся запасы черного золота и все эти торговые центры, миллионы офисных хомячков, жилуха «бизнес-класса», автодилеры и прочая плесень вылетят моментально на помойку, где и сдохнут.

Тоже самое характерно и для ранней истории Московии (отчасти и для поздней). Да, в XVI-XVII веках в Московии были ремесла, был ритейл, была торговля, даже какая-то промышленность, были соляные варницы и так далее. Как пишут некоторые восторженные кретины – «тоже самое, что и в Европе». Ну да. Только вот это все обеспечивалось мягкой валютой – пушниной.

Я специально в прошлом посте поставил перед думающими людьми один простой вопрос – если Русь платила дань татарам серебром, откуда она его брала? Напомню, на территории России до Петра I собственной добычи и производства серебра НЕ БЫЛО. Вообще. Принципиально. Можете проверять. Кто найдет – может оформить докторскую по истории, не шучу. В ранней историографии была популярна тема «закамского серебра», которое Новгород якобы получал чуть ли не с Урала. До сих пор не найдено ни месторождений этого серебра, ни каких-то разработок. Более того, даже получив в конце XV века выход на Урал, Московия так и не нашла никакого там серебра в сколько-нибудь заметном виде. Более того, даже меди в Московии своей толком не было в достаточном количестве. Первые заметные предприятия по производству меди – это заводик на речке Калькара (1640 год), завод в Казани (1653 год) и Олонце. Все они спустя несколько лет сдохли из-за нехватки руды. Ссылку на железоделательное производство Урала и Сибири на конец XVII века давал в предыдущем посте.

Поэтому вопрос – откуда серебро? Серебром русские князья расплачивались с татарами, нанимали за серебро иностранных специалистов и наемников, закупали огнестрельное оружие, строили крепости и так далее. Более того, серебряными деньгами платилось жалование войскам (даже поместная конница получала его).

Появление серебра в Северо-Восточной Руси в заметных количествах – это начало XIV века. К концу XIV века в русских княжествах люди уже даже научились чеканить монеты (примитивные и варварские) из серебряной проволоки. Самым интересным образом появление серебра в это время (я не беру в рассмотрение так называемые куфические дирхемы) совпадает с началом западной, немецкой торговли с Новгородом. Первые регулярные контакты с Новгородом приходятся на XIII век, а создание в Новгороде двух мощных и огромных немецких крепостей (каждая площадью до 2-4 тысяч квадратных метров), как считает та же Рыбина по результатам раскопок – это XIV век, возможно и ранее, но до «материка» археологи там не добрались.

Сколько немцы давали серебра? По данным А.Л. Хорошкевич и М.П. Лесникова, Тевтонский орден (друг и союзник Новгорода) только за 1399-1403 годы вывез из Новгорода более 300 тыс. штук шкурок белки - по 50-60 тыс. в среднем ежегодно. На эти и другие (воск) покупки орденцы потратили до 200-210 килограммов серебра в год. Кстати, история торговли Новгорода и орденцев в российской общественной историографии замалчивается самым гнусным образом – Орден, а также епископы Рижской и Дерптский были важнейшими и основными торговыми партнерами Новгорода (да, да, и Дранг нах Остен). Не меньше чем Ганза.

По моим подсчетам, основанным на данных Клейнберга, Хорошкевич и Лесникова получалось, что ежегодно в среднем во второй половине XIV-начале XV веков из Новгорода экспортировалось порядка 300-350 тысяч только беличьих шкурок (возможно и более). При усредненной и известной нам цене в 25-27 марок за 1000 шкурок (сорт шоневерк, основной новгородский сорт стоил до 35 марок), это давало порядка 2 тонн серебра в год (если учитывать также и разницу между весовой и денежной марками). Я тут не учитываю падение цен на белку в первой половине XV века. Но помимо белки Новгород также вывозил и другие меха, хотя их было существенно меньше в общем объеме, но они были дороже.

Разумеется, часть пушнины те же ганзейцы брали по бартеру, в обмен на соль (новгородцы не имели собственной соли до середины XV века), ткани, керамику, металлы и изделия из них. Так, по оценке Дорошкевича, даже в XVII веке бартер при торговле с русскими купцами в Таллине достигал 25-30%, еще 15% сделок оплачивалось монетой, остальные – серебряными слитками.

Но, тем не менее, даже моя минимальная оценка притока серебра получается достаточно весомой. Две тонны серебра в конце XIV века – это более 20 000 рублей по денежной стопе начала XV века (рубль = 94 граммам, затем он снижался, при «иване васильевиче III» стопа была в 79 граммов уже). По стопе начала XVII века – это уже под 45-50 000 рублей. Это очень много для тех условий. И это самый скромный подсчет. Его можно спокойно увеличивать в два или три раза.

Собственно, благодаря этому русские княжества смогли начать чеканку собственной монеты, начался рост и развитие Северо-Восточной Руси, рост могущества московских князей, который разбогатели НАСТОЛЬКО, что спокойно выписывали к себе греческих, итальянских и немецких рудознатцев, наемников, архитекторов, скульпторов. Кто будет спорить с этим, советую посмотреть на московский Кремль, построенный по образцу одной из миланских крепостей итальянцами в XV веке.

Здесь немного о смешном и грустном. Один факт, о котором будем говорить позднее. Если в Москве чеканка собственных монет была начата еще при Дмитрии Донском, то в торговом городе Новгород – серебряные монеты как средство собственного платежа появились лишь в 1420 году. Более того, до 1448 года монет чеканилось там так мало, что продолжалось хождение серебряных слитков как денежных средств. Но самое печальное – новгородцы чеканили даже не собственные монеты, а использовали в качестве собственных денег монеты литовские и ливонские (Того же лѣта начаша ²⁰ новгородци ²¹ торговати промежи себе лопьци ²² и ²³ гроши литовьскыми ²⁴ и артуги ²⁵ нѣмечкыми ²⁸, а куны отложиша).

Откуда на Русь приходило серебро? Из Ливонии и Германии. Из немецких и чешских рудников, которые как раз заработали в XIV веке. Как видите, картина складывается в единое мозаичное панно. И никаких азиатских воплей о «зерне» и так далее. Последний вопрос – а почему пушнина стала вообще востребованной в Европе? Причин тут две. Первое – несколько волн «малого ледникового периода» (я специально закавычил принятый у климатологов термин, ибо наверняка найдется пара идиотов, которые начнут спорить) в XIV-XV веках в Европе. Второе – это дешевизна, универсальность и простота в перевозке мехов. Русские в Новгороде продавали меха в 2-3 раза дешевле, чем они стоили, к примеру, в Брюгге. И наконец, важным является то, что в Европе появился и потребитель – горожанин. Вот на этого европейского горожанина русские и будут «горбатиться» (тоже специально закавычил, ибо это условность) всю свою историю.

Как русские добывали пушнину

В XV веке Новгород начинает потихоньку угасать в плане пушной торговли – белка, соболь, куница, ласка и бобры были выбиты во всех более-менее населенных южных пятинах земли (Шелонской, Деревской). За пушниной надо было идти все дальше на восток и северо-восток, но походы успеха не приносили. Плюс в XV веке цены на белку два раза ощутимо падали, плюс в 30-40-х годах Новгород поразила чрезвычайно длинная вереница неурожаев, которые привели к вымиранию, бегству до почти 40-50% населения Новгородской земли.

В тоже время в конце XV-начале XVI веков английские, голландские, затем французские, даже испанские и ганзейские торговцы добираются до Мурманского берега. Здесь основывается торг в Кегоре, затем в Коле. Затем наступает черед Архангельска. В XVI веке московиты преодолевают окончательно Урал и попадают на практически «неразработанные» «месторождения» пушных зверей.

Казна получала напрямую ясак с покоренных племен, а также налоги с промысловиков и «охотных» людей. При этом некоторые виды мехов – черно-бурой лисы или ряда сортов соболя казна забирала напрямую себе. Пример экстенсивного типа хозяйствования в «джеклондоновском» стиле – это Мангазея. Город был основан в тундре в XVI веке, пережил краткий взлет, а затем, как тоскливо сообщали дошедшие до нас документы, «соболь обпромышлялся».

Чтобы понимать лучше, что такое пушнина, процитирую Буцинского:

Поймать десятка два седых соболей, ценою рублей по пяти каждый, или штуки две черных лисиц рублей по 50 —разве такая добыча не привлекательна? А попадались соболи по 10 и по 20 рублей каждый и черныя лисицы по 100 и по 300 р. по московской цене. После такой добычи совершенно нищий сразу делался богачем! И такие счастливцы бывали. Напр. в 1624 г. один сибирский воевода писал в Москву, что Иван Афанасьев в прошлом 1623 г. "угонял" две черных лисицы — одну в 30 р., а другую в 80 рублей. Допустим, что Афанасьев был человеком совершенно бедным; не имел никакого пристанища, шатался по тогдашнему выражению между дворами и питался Христовым именем. А продав черных лисиц за 110 рублей, чем он стал? На вырученныя деньги он мог купить по тогдашней средней цене: двадцать десятин земли (20 р.), прекрасную хату (10 р.), пять добрых лошадей (10 р.), десять штук рогатаго скота (15 р.), два десятка овец (2 р.), несколько десятков штук разной домашней птицы (3 р.) — словом полное хозяйство. Если же имел право, то в Сибири мог еще купить пар пять рабов (20 р.). Да у него еще оставался бы капитал про черный день в 30 р., а эта сумма порядочная, если возьмем во внимание, что в то время деньги были дороже нынешних по крайней мере в десять раз. Конечно такие счастливцы, как Иван Афанасьев, были редки, но попытать счастья каждый стремился, кому были известны богатства Мангазеи, да хоть половину иметь добычи его — и то хорошо.

Можно взять ради любопытства и посмотреть на русское купечество XVI-XVII веков – практически любая династия сколотила капитал либо непосредственно на пушном бизнесе, либо на сопутствующих «сервисных услугах», в частности, поставках железа, пороха, продовольствия за Урал и т.п. Я думаю, 8 или 9 из крупных купцов той эпохи начинали именно с этого. Беглые примеры: ярославский купец-миллионер Григорий Никитников (дававший в долг царям), владевший соляными варницами в Соликамском уезде поднялся именно на соболях, кунице и белке. Черносошный крестьянин Гаврила Никитин из Поморья на торговле пушниной сколотил капитал в 20 000 рублей, огромные деньги по меркам даже второй половины XVII века. Братья Босовы (только в 1650 году они вывезли из Сибири почти 6700 шкурок соболей), Надей Светешников, династия Гурьевых – все они поднялись именно на пушнине. И так далее (династии Шориных, Филатьевых и т.п.).

Одна Мангазея только в 1629 году дала казне одних только соболей в уезде 4500, при этом это был еще невысокий уровень «сбора» (на примерно 15 000 рублей). С учетом десятины, и других доходов от налогов ежегодный доход казны от этого города и уезда (по очень приблизительным подсчетам) составлял несколько десятков тысяч рублей.

Чтобы понимать порядок цен, приведу данные по ценам внутри страны (по Мельниковой):

В 1656 году одна четверть ржи стоила рубль, пшеничной муки - около рубля. Пуд говядины стоил 28 копеек, овца - 30-36, поросенок - 5-6, жирный гусь - 9-10 копеек. Пуд масла оценивался в рубль, пуд соли - 20 копеек, пуд вяленой трески - 80 копеек. За копейку в августе можно было купить более сотни огурцов. Пиво и водка в царских кабаках и кружалах были недешевы. Большая бочка пива стоила 3 рубля, а одна кружка пивного уксуса - 3 копейки. Много дороже были предметы роскоши: пуд сахаpa обходился в 4-6 рублей, бочка хорошего белого французского вина - 25-30 рублей. Очень дорого - от 5 до 120 рублей за гривенку - стоили пряности (кардамон, корица, гвоздика, мускатный орех, шафран, миндаль). Дорогие ткани (бархат, камка, атлас) стоили приблизительно около рубля за аршин.

Это уже после двух «революций цен» (16-го и первой половины 17-го веков). Я еще раз напомню, что шкурку соболя вполне можно было сбыть по рублю или полтине, как минимум. По казенной оценке они стоили до 2,5-5 рублей в среднем (были и шкурки, которые могли потянуть и не десятки рублей).

Доход от пушнины позволял Московии в XVII веке процентов на 70-80 закрывать свой «бюджет». Это приблизительные цифры, но они дают представление. Полученные от продажи пушнины деньги вкладывались, как говорят сейчас, в «ритейл», разработку соляных варниц и так далее.

Но при всем этом Московия XVI-XVII веков была все же государством бедным, поскольку население постоянно росло (за счет включения и новых земель и Сибири), а из-за границы приходилось ввозить буквально ВСЕ – от гвоздя и до оружия. Я серьезно. Например, даже солью Московия себя не обеспечивала и вплоть до XVIII века (да и позднее) закупала огромные объемы соли в Германии (ввозились через Ливонию). Тканей выше качества дерюги в стране практически не производилось, а если что-то и было, то в мизерном количестве.

Полностью отсутствовало собственно металлургическое производство – не было добычи меди, свинца, олова (все это покупалось в Швеции, приходило также из Германии и Англии), не было серебра, не хватало собственного железа, оно также было на две трети импортным (из Швеции). Оружейное «производство» было слабым, ружья и пушки также приходилось часто покупать за границей. Более того. Технологическая, как говорят сейчас, отсталость была местами просто вопиющей – вплоть до конца-начала XVIII века даже монеты чеканились по убогой технологии, которая возникла еще при Дмитрии Донском (серебро тянули в проволоку, отрезали, расплющивали чеканами и получались неровной формы «арбузные» семечки – так называемые чешуйки). Убогой была и денежная система, основу которой составляла копейка из скверного серебра весом в 0,35-0,5 грамма (в течение всего XVII века ее вес снижался).

По сути, вся русская экономика представляла собой две сферы: высокомаржинальное экстенсивное «собирательство» - добыча пушнины, и все остальное. Вот это остальное позволяло в лучшем случае не умереть с голоду, но не более того. Девальвация труда, низкий статус интенсивного труда, неблагоприятная конъюнктура природных факторов все это приводило к тому, что Московия была и оставалась слабой милитократией – отрыжкой изначального военного, «присваивающего» государства, технически и социально убогим, примитивным в военном плане.

Не сильно ситуация изменилась и при Петре I, при котором Россия просто скопировала шведскую металлургию, шведскую административную систему (собственная система приказов выродилась в чудовищное азиатство, в которым сами русские запутались), голландские верфи и так далее. Все это был примитивный карго-культ. Армия, правда, получила оружие и сукно в целом собственного производства, но и на этом все.

В 1750-1850 годах Россия (пушнина занимала в ее экспорте 1-2-е место, потом она ушла вниз из-за увеличения вывоза золота, поташа, дегтя, льна и зерна) не сделала никакого шага вперед в промышленном развитии. Она просто стояла на месте.

Если в 1750 году Россия выплавила 3,1 тыс. тонны меди, то в 1800 году – 2,9 тыс., а в 1850 – около 5 тыс. тонн. Рост производства за 100 лет на чуть более 60%. Свинца произвели в 1800 году 1300 тонн, в 1850 году - 900 тонн. Серебра в 1800 году - 27,5 тонн, в 1850 году - 15 тонн. Правда, золото выросло - с 0,4 до 26 тонн. Это единственный металл, который так вырос. Но не это важно. Даже при таком уровне добычи металлов Россия потребляла сама менее половины выплавленной меди, например. Половина шла на экспорт. Представляете мизерность экономики? Россия в 1790 году произвела около 98 тысяч тонн железа, в 1800 году - около 150 тыс. тонн. При этом в Англию вывозилось от 30 до 60 процентов произведенного железа. При этом сама Англия производила до 160 тыс. тонн железа тогда. А к 1850 году Англия произвела уже 2,3 миллиона тонн железа, а Россия - только 250 тысяч тонн.

Делаем следующие, печальные выводы:

- единственным маржинальным кластером экономики России, создающим заметный прибавочный продукт, являлось долгие столетия экстенсивное «собирательство», а также немного сырья (поташ, ворвань, сало, лен и т.п.).

- ценность труда (то есть, регулярных интенсификационных усилий, направленных на положительную обратную связь) из-за этого была крайне низка. Чтобы добыть соболя, не надо было прикладывать таких усилий - интенсификационное звероводство в России началось лишь в начале XX века, когда стало ясно, что дикий зверь выбит.

- особенности экономики, помноженные также на определенную сумму внешних факторов, давали на выходе невозможность какого-либо собственного технологического, интенсификационного развития. В лучшем случае – через карго-культ и только в одной-двух государственных сферах (армия, ВПК). Не потому, что люди были глупые, а потому, что в системе соотношений экономика-общества для этого просто не было места.

- при этом «милитократия» сжирала без остатка весь «прибавочный» продукт.

По сути, Путин и Медведев всего лишь вернулись к самой явной форме такого существования.