politnotes

Официальное провозглашение укрохунтой курса на членство в НАТО в очередной раз вызвало бурления на тему, почему Украину никогда не примут в Альянс. В росСМИ по-прежнему муссируется целая россыпь веских причин, почему этого ни в коем случае не произойдёт. И наиболее тиражируемой, но в то же время наиболее бредовой из них является, вне сомнений, та, что наличие у страны-претендента неурегулированных внутренних или международных конфликтов будто бы лишает её права на членство в Альянсе. Дескать, с конфликтами в НАТО не берут. Лучше один раз разъяснить, почему это не так, чтобы больше к этой мульке не возвращаться.

* * *

Сейчас уже трудно сказать, кто первый её запустил, но активно «гулять по сети» она стала примерно с весны 2015 года, и понятно почему. Ведь минские соглашения в их подлинном, «широком» варианте содержали негласную договорённость о невключении Украины в Альянс и неприсвоении ей статуса союзника США вне НАТО. Никаких формальных публичных обязательств Запад Москве давать не собирался, поэтому Москва стремилась зафиксировать эту договорённость можно на «внутриукраинском уровне», добившись для ОРДиЛО так называемого «права вето» на внешнеполитические вопросы.

Если кто-то ещё помнит, в первом минском протоколе от 5 сентября 2014 года была такой замечательный пункт 7 о продолжении «инклюзивного общенационального диалога». По замыслу, считалось, что после того, как Киев введёт в действие закон об особом порядке местного самоуправления и проведёт местные выборы, он начнёт с новыми легитимными главами отдельных огрызков «инклюзивный диалог», в котором стороны придут к компромиссу, в том числе насчёт «права вето» во внешней политике, и выработают новую конституцию, по которой затем проведут новые президентские и парламентские выборы (помните, как Путин затирал об этом на ПМЭФе сразу после выборов Порошенко? Мол после принятия новой конституции всё равно будут новые выборы). В общем, та самая приснопамятная идея про ОРДиЛО как «троянского коня», который позволит Кремлю влиять на украинское политическое поле изнутри.

Но хунта на эту уловку не купилась, первый Минск благополучно был сорван, а в декабре Рада отменила положение о внеблоковости. Параллельно с этим она всячески использовала аргумент про «троянского коня», дабы доказать Западу, почему она не может выполнить минский протокол. «Если мы всё выполним, Кремль нам впарит своих марионеток, которые застопорят евроинтеграцию». И Запад этим аргументам внял, как, впрочем, и остальным. В результате, Минск-2 уже представлял качественно иную конструкцию, где содержалась норма о проведении до конца 2015 года конституционной реформы, но было чётко прописаны права, на которые могут претендовать ОРДиЛО. Они сводились к языковому самоопределению, созданию народной милиции «для поддержания общественного порядка» и возможности заключать трансграничные соглашения с регионами РФ. То есть никакого «права вето» в отношении внешней политики Минском-2 не предусмотрено!

Правда, Москва продолжала протащить свою уловку «через задний ход», цепляясь за пункты о прямом диалоге, ДЛНР выдвигали свои проекты укроконституции с пунктами о невступлении в НАТО, а потом, когда вопрос конституции отпал, Захарченко даже пару раз выдал, что в случае вступления Украины в НАТО, он выйдет из минских соглашений. Но поезд ушёл. Запад по-прежнему не жаждет давать РФ прямых гарантий, – разве что Трамп решится реализовать план Киссинджера – а получить влияние на внутриукраинском уровне так и не удалось.

Однако пропагандистская машина уже была запущена! Ещё после Минска-1 рупоры ХПП славили это выдающееся достижение отечественной дипломатии, ссылаясь на то, что оно будто бы предотвратило самое страшное – вступление Украины в НАТО, а теперь надо только развивать госстроительство в народных республиках и ждать пока Украина замёрзнет. Когда выяснилось, что широко растиражированную ложь подкрепить нечем, её перекрыли другой ложью, что якобы никаких дополнительных гарантий и не требуется, Украину и так не возьмут в НАТО из-за Крыма и Донбасса, потому что с конфликтами в НАТО не берут.

Как и в случае с первой итерацией, пропагандистская ахинея транслировалась настолько массово, что стала практически общим местом российского и околороссийского медиапространства. Дошло до того, что нынешний глава фракции Оппоблока в Раде Юрий Бойко в день принятия НАТОвских поправок в Раде на полном серьёзе вещал:

«Никто нас в НАТО не примет. Никто не будет даже рассматривать нашу заявку, потому что по уставу Североатлантического альянса (п.6), когда у страны есть военный конфликт, ее в НАТО никто не принимает»

Самое смешное в его фразе – упоминание про устав НАТО. Которого в природе нет. А уж какой там пункт шестой нашёл бывший главный энергетик страны, одному ему ведомо. Но удивляться не стоит: рыги ещё в бытность при власти не понимали, зачем нужны все эти политологи со своими умностями, никаких советников, способных растолковать, что к чему, не держали и считали, что они сами во всём разберутся, благо бабло было. Разобрались на свою голову. Да и на нашу тоже.

* * *

Теперь по существу вопроса. В НАТО действительно нет никакого устава, а есть Североатлантический договор, по которому страны-члены сами решают, кого им приглашать в свой Альянс и на основе каких критериев. Это первый и главный железобетонный аргумент, о который разбивается вся эта пропагандистская конструкция. Никаких формальных препятствий нет, важно только политическое решение Запада.

При этом документ, содержащий пункт о желательности предварительного решения конфликтов, в Альянсе всё же имеется. Но совсем не того уровня, о котором нам говорят.

Когда в 1997 году без каких-либо предварительных процедур было принято решение о вступлении Польши, Чехии и Венгрии, оказалось, что на практическом уровне у новых членов уровне в военной сфере всё очень непросто и на её реформу надо выделять немалые средства. Поэтому в апреле 1999 года на Вашингтонском саммите согласовали двухступенчатый механизм подготовки кандидатов ко вступлению, дабы не сразу брать ответственность за новоприбывших, а заставить их самим достигать «стандартов НАТО». К тому же, было очевидно, что дальнейший процесс расширения будет проходить неравномерно и ухабисто. Кремль тогда ещё упирался в отношении членства стран Прибалтики, и необходимо было сформировать такие форматы, которые бы позволяли предоставить потенциальным кандидатам некую «морковку», какой-то уровень сближения с Альянсом, отличный от полноправного членства.

Такой механизм был выработан на Вашингтонском саммите и состоял из формата Интенсифицированного диалога о подготовке к членству и Плана действий по членству в НАТО – пресловутого ПДЧ.

Вот в первой части Положения о ПДЧ действительно говорится:

«От кандидатов будет также ожидаться:

1. урегулирование их международных споров мирными средствами;

3. урегулирование межэтнических споров или внешних территориальных споров, включая ирредентисткие притязания или внутренние юрисдикционные разногласия, мирными средствами в соответствии с принципами ОБСЕ и поддержание отношений добрососедства;

5. отказ от угрозы применения силы или ее применения в любом виде, несовместимом с целями ООН;».

Качество НАТОвского перевода (а цитата приводится по официальному «Путеводителю по материалам саммита НАТО в Вашингтоне»), к слову, оставляет желать лучшего и несколько смещает акценты, потому что в английском оригинале это звучит следующим образом:

«Aspirants would also be expected:

1. to settle their international disputes by peaceful means;

3. to settle ethnic disputes or external territorial disputes including irredentist claims or internal jurisdictional disputes by peaceful means in accordance with OSCE principles and to pursue good neighbourly relations;

5. to refrain from the threat or use of force in any manner inconsistent with the purposes of the UN;».

На русском было бы уместнее перевести этот пункт в духе «От кандидатов ожидается, что они будут урегулировать споры мирными средствами» в незавершённом, открытом ключе, чтобы показать желательный, но не обязательный характер этих положений. Потому как правовые обязательства в английском формулируются совершенно иным образом, с употреблением модальных глаголов должной степени обязательности. Оборот «Aspirants would also be expected» указывает на некое необязательное пожелание, не более. «От детей ожидают хорошего поведения». «От вас ожидают, что вы будете мыть руки перед едой и не будете плеваться». «От кандидатов ожидают, что они будут хорошими ребятами, не будут драться и угрожать силой». Не к моменту вступления, а вообще.

Это в корне отличается от навязываемого нам представления, будто «кандидаты обязаны урегулировать все свои споры и конфликты до вступления в Альянс. Поэтому в преамбуле Положения подчёркнуто, что ПДЧ «не может рассматриваться как список критериев членства», а в пункте 4 даже содержится уточнение:

«Вопросы списка, выделенные для обсуждения, не являются критериями членства и предполагают охват тех вопросов, которые государства-кандидаты сами определили в качестве подлежащих обсуждению».

Называется, для особо одарённых повторяем отдельно: это не обязательства и не критерии членства, это благие пожелания и вопросы, по которым Альянс при желании может начать отдельный диалог в рамках ПДЧ.

На практике ни одно расширение НАТО не сопровождалось выдвижением подобных требований. В Альянс вступали страны, имеющие территориальные претензии, в том числе к другим его членам, что никак не мешало вступлению. Самый иллюстративный пример – те же страны Прибалтики, которые на момент вступления в НАТО не имели действующих договоров о границе с РФ, кроме Литвы, которая, в свою очередь, имела территориальный спор с Польшей, не решённый по сей день. Уже на нынешнем этапе показательным является фактическое признание Грузии кандидатом на членство в НАТО при всех её территориальных конфликтах.

В том случае, если Альянс хочет оградить себя от втягивания в нежелательные конфликты, у него для этого есть замечательный инструмент под названием ст. 6 Вашингтонского договора (привет Бойко!), в которой с самого начала был определён периметр, в пределах которого действуют гарантии коллективной обороны. Штаты не брались защищать европейские колонии или решать пограничные конфликты своих союзников. Им проще вынести спорные территории за рамки действия своих гарантий, нежели заставлять кандидатов предварительно их урегулировать.

Сами укры это прекрасно понимают. Тогда как росСМИ продолжают кормить публику байками про то, что в НАТО с конфликтами не берут.

В НАТО берут тех, так и тогда, когда это надо самому Альянсу. И даже формальные письменные железобетонные гарантии не являются стопроцентной страховкой от тех или иных поворотов сюжета.

Это политика, детка.