Полтора года назад под бой патриотических тамтамов и вопли углеводородных вувезел в РФ состоялась эпичная приватизация 19,5-процентного пакета акций крупнейшей российской нефтяной компании "Роснефть". Тогда это преподносилось в веселом и задорном духе "прорыва санкционной блокады", а все наблюдатели и эксперты на доверии восторгались гением резидента РФ "Владимира" "Путина" и главы "Роснефти" филолога Игоря Сечина. Наш блог уже останавливался подробно на этой сделке, краткая предыстория здесь:

"Роснефть" продали китайцам за российские деньги

No Rosneft's Land

Такой Китай нам не нужен

Акции тогда приобрел консорциум инвесторов из швейцарского трейдера Glencore и катарского инвестфонда Qatar Investment Authority (QIA). Покупка происходила у них лишь частично за счет собственных средств. Основным источником финансирования стали кредиты российских банков, а также кредит итальянского мафиозного банка Intesa Sanpaolo (всего на сумму в 7,4 миллиарда евро). После краткого периода празднования выяснилось, что "покупатели" — "прокладочные", и себе они хотят оставить от силы 4-5% акций "Роснефти" (остальные им не нужны). Как писал наш блог:

— Glencore и QIA на самом деле не являются конечными инвесторами и хотят сбагрить большую часть пакета акций "Роснефти", тем более, что им надо возвращать банковские кредиты;

— вероятным покупателем 14,16% акций "Роснефти" в сентябре 2017 года была названа китайская частная корпорация CEFC (China Energy Company Limited), готовая заплатить за эти бумаги 9,1 миллиарда долларов (8,6 миллиарда евро). Собственно, акции "Роснефти" вообще изначально предназначались китайским "инвесторам", если говорить прямо. Осенью прошлого года российский госбанк ВТБ выразил готовность частично финансировать это приобретение, выдав китайской корпорации на два года кредит в 5,1 миллиарда евро. Но даже такие лояльные условия не сработали. 

Началась настоящая свистопляска. В Китае к идее приобретения "ликвидных" бумаг "Роснефти" отнеслись внезапно скептично: главу CEFC Е Цзяньмина вообще арестовали и рассказали всем, что он — слегка сумасшедший (выдавал себя за родственника Мао Цзедуна), и к тому же мошенник с ворохом банкротств в бэкграунде. В итоге сделка была разорвана в начале мая текущего года. Параллельно с этим произошли еще некоторые неприятные вещи: из-за санкций США стоимость акций "Роснефти", приобретенных Glencore и QIA в 2016 году, начала падать. А под них были взяты кредиты, не будем забывать. Попытка "Путина" и Сечина спасти ситуацию за счет повышения нормы дивидендов "Роснефти" (чтобы Glencore и QIA могли выплачивать взятые кредиты) наткнулась на 10-15% девальвацию рубля. В общем, все эти и дальнейшие события хорошо изложены в статье "КоммерсантЪ":

QIA вместе с Glencore выступили первоначальными покупателями 19,5% акций «Роснефти» в ходе приватизации в декабре 2016 года. Тогда катарцы напрямую купили 4,77% «Роснефти», Glencore — 0,53% (эти пакеты были оплачены денежными средствами). Основную часть пакета «Роснефти» в 14,16% QIA и Glencore приобрели совместно на кредит ряда российских банков (€2,2 млрд) и итальянского Intesa Sanpaolo (€5,2 млрд), причем эти акции были переданы в залог. Изначально предполагалось, что проценты по кредиту будут погашаться за счет дивидендов «Роснефти», которые специально для этого были повышены сначала до 35% прибыли «Роснефти» по МСФО, а потом по распоряжению президента РФ Владимира Путина до 50%.

Однако план столкнулся с рядом сложностей. Во-первых, из-за западных санкций Intesa не смог синдицировать свой кредит, из-за чего он остался, по данным “Ъ”, более дорогим, чем планировалось. Во-вторых, укрепление евро к доллару и рублю привело к тому, что даже увеличенные дивиденды «Роснефти» не покрывали платежей по кредиту. Так, по оценке “Ъ”, если эффективная ставка по кредиту составляла 5% (соответствует рынку), выплаты процентов по нему достигали €370 млн, тогда как QIA и Glencore получили на пакет 14,16% в 2017 году только €224 млн дивидендов (по курсу на сентябрь 2017 года). В-третьих, ослабление рубля и угроза новых санкций против российских компаний привели к падению рыночной стоимости акций «Роснефти» в евро. Если в январе 2017 года пакет 14,16%, переданный в залог, стоил на рынке €7,9 млрд, то уже в августе, перед договоренностями с CEFC,— всего €6,5 млрд, то есть меньше объема кредита в €7,4 млрд. Это создавало дополнительные риски для банков.

Ситуация получилась некрасивая. К счастью, ее пока спас Катар, который согласился (на какой-то срок или под какие-то условия) аккумулировать у себя большую часть приватизированного пакета акций "Роснефти". Glencore сохранит у себя лишь 0,53% акций "Роснефти", а 18,93% будет владеть QIA. Как будет происходить эта сделка — пока не ясно. Но, скорее всего, российские госбанки снова предоставят под нее кредиты. В "КоммерсантЪ" не исключают этой возможности:

Как будет финансировать сделку сам QIA, неизвестно. Не исключено, что фонд мог получить кредит от российских банков для покупки доли Glencore, поскольку ВТБ официально заявлял, что был готов финансировать сделку для CEFC (привлечение западных банков к сделке, учитывая санкции, маловероятно). Отметим, что 1 мая совет директоров «Роснефти» одобрил программу обратного выкупа акций (buyback) объемом $2 млрд на 2018–2020 годы. Программа buyback традиционно используется для поддержания котировок акций, и если QIA привлекал банковское финансирование для этой сделки и заложил часть своего пакета, то наличие подобной «страховки» в виде buyback может быть важно для банков.

Главный вопрос — как долго катарский фонд будет разыгрывать из себя владельца почти 19-процентного пакета акций "Роснефти" и что он за это потребует. Ведь сама нефтедобывающая компания, опутанная гигантскими долгами в размере более 4 триллионов рублей (общая задолженность с учетом китайских кредитов подбирается к 100 миллиардам долларов) и ведущая чудовищно затратную инвестиционную политику, вряд ли может являться интересным активом. Это не говоря уже о все тех же американских санкциях, реальное воздействие которых на экономику РФ еще только предстоит оценить.

В любом случае промежуточный итог патриотического "прорыва санкционной блокады" выглядит довольно бледно. С другой стороны, глобально весь российский бизнес в последние 5-10 лет претерпевает очень неприятные изменения, которые связаны с устойчивой инфляцией его стоимости. Это не позволяет в должной мере его капитализировать и развивать. И дело не только в снижении капитализации компаний (капитализация "Роснефти" в 2007 году составила около 100 миллиардов долларов, в 2016 году — около 40 миллиардов долларов). Проблема в отсутствии в стране реальной частной собственности и механизмов ее гарантии и защиты (РФ правопреемник СССР, где никакой частной собственности не было, поэтому тут даже отсылки в праве не на что сделать), более-менее объективного судопроизводства и независимой (хотя бы формально) судебной системы. Поэтому практически весь бизнес в северной Евразии представлен ворохом разнообразных офшорных компаний с судебной юрисдикцией Нидерландов, Люксембурга, Великобритании, США, Франции и так далее.

Получается, что практически любая инвестиция в такую экономику означает серьезный риск и может происходить только при двух условиях: либо это спекуляции на облигациях и каких-то ценных бумагах, либо если есть "административная крыша" на самом высоком уровне. Это выглядит настолько плохо, что даже коммунистический (формально) Китай, обладающий в бизнесе щепетильностью грифа-падальщика, решил не связываться с компанией гениального филолога Игоря Сечина. Впрочем, Поднебесная к экономическому сотрудничеству с РесФедом вообще относится довольно сдержано.