НЕ МУДРСТВУЙ ЛУКАВО

Долгое время ни я, ни мои коллеги не реагировали на словеса М.Н. Эпштейна. Но после того как он перешел некую границу и антирусская направленность его речей стала явной, я как один из составителей словаря уже не могла смолчать и решила поднять перчатку, брошенную им.

В последнее время путем многочисленных выступлений в печати, на радио, телевидении, в интернете бывший наш соотечественник, а с 1990 года профессор теории культуры и русской литературы университета Эмори в США М.Н. Эпштейн настойчиво проводит мысль о том, что «русский язык гниет на корню», а английский «лопается от изобилия». Так, в «Российской газете» было опубликовано интервью с ним под броским заголовком «Нет слов... В нашем лексиконе в семь раз меньше слов, чем в английском языке». Дело дошло до того, что такая информация помещается на сайтах для учеников и учителей, причем в ряде случаев с призывом размещать ссылку на это сообщение у себя на страничке в социальной сети. Сведения об ущербности русского языка, по сравнению с английским, инициированные М.Н. Эпштейном, можно наблюдать не только на российских сайтах, но и на сайтах других стран. Далеко не полный перечень сайтов с такой информацией занимает у меня целую страницу. Из активно проповедуемой мысли о бедности русского языка М.Н. Эпштейн делает следующий вывод: «Вот о чем нужно бить тревогу: насколько русский язык в нынешнем своем состоянии позволяет производить работу мысли, необходимую для полноценного включения в ноосферу XXI века, для концептуального воздействия на умы и информативного взаимодействия с другими языками».

В своем Живом журнале М.Н. Эпштейн пишет: «Я знаю от Н.Н. Казанского, директора Института лингвистических исследований в СПб, что его коллеги, составители подобных словарей, отнеслись к моим выкладкам недоброжелательно (а как иначе можно отнестись к упрекам в лексикографических приписках?). Но никто по существу мне не возразил, не было ни одного случая гласной полемики – видимо, и возразить нечего» (http://mikhail-epstein.livejournal.com/53964.html#cutid1).

Действительно, долгое время ни я, ни мои коллеги не реагировали на словеса М.Н. Эпштейна. Мы придерживались принципа Собака лает, а караван идет и продолжали вести активную работу по подготовке очередных томов «Большого академического словаря русского языка», не обращая внимания на его псевдонаучные высказывания. Но после того как он перешел некую границу и антирусская направленность его речей стала явной, я как один из составителей данного словаря уже не могла смолчать и решила поднять перчатку, брошенную им.

Прежде всего надо сказать, что лингвисты единодушны в том, что определить точное число слов в том или ином языке невозможно. Как справедливо замечает, например, специалист из США, редактор множества словарей английского языка Сидней И. Ландау: «На вопрос, сколько слов в английском языке, нельзя ответить никаким удовлетворительным способом. Это зависит от того, что каждый подразумевает под «словами» и «английским языком»». Он подчеркивает: «Так как объем словаря изменяется от языка к языку, число входов (под термином вход в английском языке понимается то, что в русском языке обычно называется заголовком словарной статьи. – Л.К.) в словаре – мерка только его относительного объема по сравнению с другими словарями того же самого языка». Далее он перечисляет вопросы, которые встают при определении числа слов в языке: «Включать все вышедшие из употребления слова и все формы (или особенности правописания) каждого из них? Если допускать лексические единицы, которые больше, чем слова, как разграничивать их? Как мы определим слово? Имена собственные будут считаться словами? Являются сложными словами образования, подобные pull toy?».

А теперь вернемся к М.Н. Эпштейну, который заявляет: «Если английский язык в течение ХХ в. в несколько раз увеличил свой лексический запас, до 750 тыс. слов, то русский язык, скорее, потерпел убытки и в настоящее время насчитывает, по самым щедрым оценкам, не более 150 тыс. лексических единиц. Новейший «Большой академический словарь русского языка», первый том которого выпущен в 2005 году петербургским Институтом лингвистических исследований РАН, рассчитан на 20 томов, долгие годы подготовки и издания. В него предполагается включить всего 150 тысяч слов – и это с учетом всего того, что принесли в язык послесоветские годы» (заметим, что первый том словаря датируется 2004, а не 2005 годом, предполагаемое число томов словаря равно 33, на сегодняшний день (март 2014) вышло 22 тома. Для сравнения: первое издание Оксфордского словаря английского языка, состоящее из 10 томов, выходило с 1884 по 1928 год, т.е. в течение 44 лет. – Л.К.).

Откуда взялась цифра в 750 тыс. слов английского языка? Цитирую М.Н. Эпштейна: «В третьем издании Вебстеровского (1961) – 450 тыс., в полном Оксфордском (1992) – 500 тыс., причем более половины слов в этих словарях не совпадают». Он ссылается при этом на специалиста по английской филологии Д. Кристала, но тот в «Кембриджской энциклопедии английского языка» высказал лишь предположение об этом. В частности, Д. Кристал пишет, что два самых больших словаря предлагают приблизительно по полмиллиона лексем, что в них наблюдается отсутствие идентичности между списками заглавных слов, что он взял для сопоставления два небольших куска из Вебстеровского и Оксфордского словарей и получил только 21 совпадающее заголовочное слово из отрезка в 57 слов (был взят кусок от saba до sabbaticalness. – Л.К.). А далее: «Если бы это сравнение было продолжено, то их объединенный словарь превысил бы три четверти миллиона». Заметим, что в следующем издании «Кембриджской энциклопедии английского языка» об этом уже речи не идет, а даются рассуждения о том, что информацию о числе слов, которую заявляет тот или иной словарь, можно воспринимать по-разному.

Естественно, возникает вопрос, что же представляют собой несовпадающие заголовочные слова в Вебстеровском и Оксфордском словарях (сокращенно – OED). Но прежде чем сказать об этом, несколько слов об указанных словарях.

Вебстеровский словарь создавался в США, Оксфордский – в Великобритании. Их объединяет то, что в них отражены все слои лексики английского языка, включая диалектизмы, жаргонизмы, окказионализмы, вульгарные слова и т.п. И в том и в другом даются и мертвые слова, т.е. полностью вышедшие из употребления. Но если в третьем издании Вебстеровского словаря (1961) отражена лексика с 1755 года, но имеется и та, которая вышла к этому времени из употребления, но встречается в произведениях английских классиков, творивших до 1755 года (Чосер, Шекспир, Мильтон...), то Оксфордский содержит лексику с 1150 года. «Большой академический словарь русского языка» отражает не весь национальный русский язык, а только одну его составляющую – литературный язык, причем в него включаются только слова, бытующие в современном русском языке, значит, сравнивать между собой эти словари, по крайней мере, некорректно. Лексика других разновидностей русского языка, в отличие от Вебстеровского и Оксфордского словарей английского языка, размещена в отдельных словарях. Например, территориальные диалекты являются объектом описания в создаваемом сотрудниками Института лингвистических исследований РАН «Словаре русских народных говоров», 46 томов которого вышло из печати (издание продолжается. Ориентировочный объем словаря – 250 тыс. слов. – Л.К.). Точкой отсчета для современного русского литературного языка является эпоха Пушкина. Лексический состав языка более ранних периодов фиксируется в отдельных словарях. Это «Словарь русского язы-

ка XVIII века» (вышло 20 томов), «Словарь русского языка

XI–XVII вв.» (вышло 29 томов), «Словарь древнерусского языка (XI–XIV вв.)» (вышло 9 томов). Издание всех этих словарей продолжается.

Отличия в принципах отбора в словарях английского языка и в академических словарях русского языка проявляются также в том, что в толковых словарях английского языка содержатся абсолютно все термины, включая узкоспециальные. Так, в третьем издании Вебстеровского словаря, по подсчетам Л.П. Ступина, 23,5% всех заголовков словарных статей относятся к узкоспециальной терминологии. В академические толковые словари русского языка узкоспециальные термины не включаются. Их место в терминологических словарях, т.к. они не являются принадлежностью литературного языка, одним из признаков которого принято считать его общенародность, отсутствие ограниченного использования каким-либо кругом лиц.

В Вебстеровском и Оксфордском словарях регистрируются имена собственные, которые могут выступать в роли препозитивного определения: названия стран, городов, рек и т.п., причем они представлены очень широко. Кроме того, в Вебстеровском словаре находим группу географических названий, связанную с обозначением городов, местностей, штатов США. В толковых словарях русского языка аналогичные образования не даются.

В Вебстеровский словарь в качестве самостоятельных словарных статей включаются не только слова, но и символы, например химических элементов: B (бор), Ba (барий), Be (бериллий), Br (бром) и т.д.; сокращенные наименования мер длины, веса, объема и т.п. (km– километр, kg– килограмм, bbl – баррель...); используемые в балетном мире всех стран французские термины battement, demi-plié, port de bras...Последние имеются и в Оксфордском словаре.

И в Вебстеровском, и в Оксфордском словарях широко представлены аббревиатуры, чего не наблюдается в словарях русского языка.

Наконец, и в том и другом словаре составные наименования (типа русских белый гриб, железная дорога, удельный вес...) разрабатываются в самостоятельных словарных статьях, причем число таких словарных статей чрезвычайно велико. В толковых же словарях русского языка составные наименования никогда не выступают в качестве заголовков словарных статей, а разрабатываются внутри словарной статьи на соответствующее слово, а значит, не влияют на количественный состав словаря.

Несовпадающие заголовочные слова в Вебстеровском и Оксфордском словарях в отрывке из 57 слов, проанализированном Д. Кристалом, послужившие поводом для предположительного увеличения словарного состава английского языка до 750 тыс. слов, сводятся почти полностью к наличию-отсутствию тех образований, которые обычно не фиксируются в толковых словарях русского языка (узкоспециальные слова, имена собственные), следовательно, гипотетическая прибавка к словарному запасу английского языка в 250 тыс. слов не может быть использована при сравнении словарей английского и русского языка, т.к. аналогичные им слова существуют в русском языке, но находят отражение в других типах словарей: энциклопедических, терминологических. Более того, о том, что эта цифра (750 тыс. слов) является лишь гипотетической, свидетельствует третье издание Оксфордского словаря, работа над которым началась в 1993 году, и которое стало доступным для пользователей интернета в марте 2000 года. Будет только электронная версия словаря. Лексикографическая деятельность осуществляется в офисах словаря, находящихся в Оксфорде и Нью-Йорке, а значит, учитываются данные и английских, и американских словарей. На сайте Оксфордского языка (http://www.oed.com) дается информация о более 600 тыс. слов более чем за тысячу лет.

Ну а теперь самое главное. Эта цифра требует уточнения. Дело в том, что в данном случае в расчет брались не только слова. В предисловии ко второму изданию Оксфордского словаря (1989) говорится о том, что в нем 290 500 заголовочных слов, 157 тыс. словосочетаний, идиом и дериватов и 169 тыс. фраз и комбинаций, что в сумме составляет около 616 500 образований разного типа. Примечательно, что на сайте Оксфордского словаря при ответе на вопрос пользователя, сколько слов в английском языке, дается следующая информация: «Второе издание 20-томного Оксфордского словаря английского языка содержит полные записи для 171 476 слов, используемых в настоящее время, и 47 156 вышедших из употребления слов. К этому можно добавить около 9 500 производных слов, входящих как вложенные элементы. Надо полагать, что эта информация более точная, т.к. для подсчетов, по всей видимости, привлекался компьютер. Итого: 218 632 слова, если учитывать только заголовки словарных статей, а если еще – и производные внутри них, то 228 132 слова. Если не включать полностью вышедшие из употребления слова, а таковыми в Oксфордском словаре считаются слова, которые ни разу не встретились после 1900 года, то получим 180 976 употребительных в ХХ веке слов английского языка (в качестве временного среза выступает 1989 год – время выхода в свет второго издания словаря).

Если опираться на данные сайта Оксфордского словаря, то число образований, которыми пополнился словарь за все последующие годы до настоящего времени, включая как полностью вышедшие из употребления единицы (пополнение словаря идет не только за счет новых слов, но и за счет ранее не зафиксированных образований, причем они составляют более трети от общего количества добавлений), так и подающиеся в качестве самостоятельных словарных статей словосочетания типа Blue Dog ‘консервативный демократический политик’ [по наименованию картины Джорджа Родриго, художника из штата Луизиана, которая встречалась в офисах конгрессмена из Луизианы], herb of Paraguay ‘растение матэ’, составляет приблизительно 8 тыс. языковых единиц. То есть словарный состав всего современного национального английского языка, по данным Оксфордского словаря, на сегодняшний день равен приблизительно 190 тыс. слов. Это при том, что в это число входят и узкоспециальные термины, и ряд имен собственных, которые не помещаются в «Большой академический словарь русского языка». Словарь же только одной разновидности современного национального русского языка – литературного языка – 150 тыс. слов. Если же сюда добавить диалектную, жаргонную, узкоспециальную терминологическую лексику, а также имена собственные, аналогичные тем, которые даются в Оксфордском словаре, то оказывается, что в современном русском языке никак не меньше 600 тыс. слов, т.е. в три раза больше, чем в английском. При учете абсолютно всех слов, помещенных в Оксфордском словаре, включая мертвые, полностью вышедшие из употребления, получаем менее 250 тыс. слов всего национального английского языка за тысячелетнюю историю его развития, что более чем в 2 раза меньше количества слов в современном национальном русском языке. Так что информация на сайте Оксфордского словаря: более 600 тыс. слов английского языка более чем за тысячу лет, на наш взгляд, не совсем соответствует действительности. Это просто рекламный трюк.

Косвенным подтверждением для нашего предположения служит информация Сиднея И. Ландау о пагубном влиянии американской лексикографии на британскую: для американской лексикографии характерно указание на максимальное количество входов даже в ущерб истине, чему стала следовать и британская лексикография. Далее Сидней И. Ландау рассказывает следующий эпизод из своей жизни: «Я и мой конкурент сделали по словарю с одинаковым количеством слов. Вскоре критик хвалит словарь конкурента и удивляется, почему в моем словаре оказалось меньше слов. Мой ответ был таков: мы воздержались лгать о числе слов, тогда как наш конкурент заявил о, по крайней мере, на 25% большем числе слов, чем фактически имел словарь».

Еще одно громогласное заявление М.Н. Эпштейна. «Для сравнения: в июне или июле (2006 года. – Л.К.) в английский язык, по подсчетам лингвистов (выделено мною. – Л.К.), придет миллионное слово». Откуда же он взял эту информацию?

В 2003 году в Силиконовой долине Полом Дж.Дж. Паяком (специалистом по маркетингу и аналитике в различных компаниях, в том числе какое-то время в Силиконовой долине) была основана компания Global Language Monitor (сокращенно GLM). Начиная с 2006 года в течение трех лет Пол Дж.Дж. Паяк держал общественность в напряжении, неоднократно заявляя о том, что скоро (то в 2006, то в 2007, то в 2008 году) будет зафиксировано миллионное слово английского языка.

Информацию о миллионном слове распространяли многочисленные СМИ, большинство из которых в погоне за сенсацией даже не удосужилось выяснить ее истинность у специалистов. Естественно, были и такие корреспонденты, которые оказались не столь доверчивыми и здраво оценили заявление Пола Дж.Дж. Паяка. Так, The Economist (одно из огромных новостных объединений мира. – Л.К.) 19 ноября 2008 года разместило на своем сайте статью Джона Гримонда «English marks a million» («Английский отмечает миллион»), где в частности утверждается: «Английский является смешанным языком, который сохраняет свою жизнеспособность, поглощая новые слова, употребления, выражения. Он без разбора грабит другие языки и наслаждается неологизмами. Это язык не стесненных правилами спекулянтов и изобретательных предпринимателей, таких, как штат Global Language Monitor. Реален ли факт, что в английском языке будет 1 миллион слов на предвычисленную дату в апреле? Конечно, нет» (http://www.economist.com/ node/12494445). Ответственный редактор The Economist Дэниэл Франклин продолжал высмеивать прогноз Паяка в утреннем выпуске крупнейшей государственной радиостанции США NPR (информация с сайта: http://languagelog.ldc.upenn.edu/nll/?p=972).

Возможность появления миллионного слова была подвергнута резкой критике со стороны американских лингвистов (например, Б. Циммера, Д. Нунберга, Д. Шейдловера и других) в первую очередь на том основании, что нельзя точно подсчитать количество слов, т.к. для этого надо сначала определить, что считать словом. Еще 10 апреля 2006 года глава Американского диалектологичес­кого общества, редактор-консультант Оксфордского словаря Д. Шейдловер писал: «Сколько слов в английском языке? Никто не знает. Но это не остановило Global Language Monitor от оценки, что на момент написания статьи имеется ровно 988 968 слов в английском языке. GLM осуществил поразительную работу обмана даже респектабельной прессы, утверждая, что мы находимся на грани добавки миллионного слова в английский, и в этот момент мы, по-видимому, увидим еще один шквал статей о GLM. Даже в этом случае такое заявление окажется поддельным».

Издательская фирма Merriam-Webster в заметке «How many words are there in English?» («Сколько слов в английском языке?») пишет: «Считается, что словарь английского языка включает примерно 1 миллион слов (хотя большинство лингвистов восприняло бы такую оценку с долей юмора, а некоторые сказали, что они не были бы удивлены, если бы он оценивался в четверть миллиона). Этот подсчет включает бесчисленные названия химикатов и других научных объектов. Многие из них столь периферийны для общего использования в английском языке, что их или нет или они вряд ли появятся даже в несокращенном словаре» (http://www.merriam-webster.com/help/faq/total_words.htm).

Американский лингвист, лексикограф Бен Циммер 3 января 2009 года, т. е. еще до провозглашения миллионного слова, подчеркнул, что «легковерные репортеры продолжают погружаться в самовозвеличивающее жульничество, совершенное Полом Дж.Дж. Паяком, который управляет GLM», и обратил внимание на то, что не была раскрыта методика подсчета слов, что в отражаемом GLM приходе слов в английский язык наблюдаются периоды топтаний на месте, совпадающие со временем публикаций книг Паяка» (http://languagelog.ldc.upenn.edu/nll/?p=972).

Миллионное слово было зафиксировано 29 апреля 2009 года. Им стало , по версии Пола Дж.Дж. Паяка, Web 2.0, которое представляет собой технический термин, означающий следующее поколение продуктов и услуг Всемирной паутины. Кстати, уже используется Web 3.0, а там, глядишь, скоро появится Web 4.0, Web 5.0 и т.д. Толковые словари английского языка уже начали включать такие символы, как обозначения размеров листов бумаги: А3, А4, А5, а также, например, хорошо всем известный символ @. То есть скоро, наверное, можно будет говорить о миллиардном слове (?!) английского языка.

Сообщение GLM о приходе миллионного слова в английский язык вызвало новый шквал критики в США, причем не только со стороны лингвистов, но и со стороны простых граждан.

Вот что пишет «Нью-Йорк таймс» 13 июня 2009 года, т.е буквально через три дня после известия о миллионном слове:

«Языковые эксперты, когда их попросили прокомментировать этот факт, были очень резки в оценках, некоторые использовали непечатные слова.

«Это вздор, мошенничество, бессмыслица», – сказал Джеффри Нунберг, лингвист из Школы информации в Калифорнийском университете в Беркли.

Грант Барретт, лексикограф и соучредитель онлайн-словаря  Wordnik.com, сказал: «Это – обман. Это – надувательство. Это – фальшивка. Это не соответствует действительности».

Действительно, трудно найти ученых, которые бы реагировали с меньшим негодованием [...]

«Наше восхищение необъятностью английского языка, – сказал мистер Нунберг, – возникает из своего рода лингвистического империализма – ощущения, что “наши словари больше, чем их словари”. Но это на самом деле не делает нас сколь-либо богаче лингвистически», – заявил он. [...]

Действительно, некоторые лингвисты утверждают, что в связи с нашей навязчивой идеей о необычайном изобилии английского языка упускается из виду то, что является на самом деле отличительным свойством языка: его грамматика.

«Большое количество языков имеет смешанный словарный состав, но у немногих есть свойственная английскому гибридная структура, – заявил Джон Маквхортер, лингвист из Манхэттенского института. Английская грамматика «была ухудшена кельтским языком и затем искалечена викингами, которые сделали ее более простой, чем это было в остальном, – сказал он. – Мы говорим на смешанном и покалеченном языке с очень странной грамматической историей».

Но попытайтесь найти кого-либо заинтересовавшегося историей об этом».

Так что лингвисты (именно на них ссылается М.Н. Эпштейн, когда говорит о приходе в английский язык миллионного слова) не признают наличия миллиона слов в английском, а называют, по свидетельству издательской фирмы Merriam-Webster, цифру в 4 раза меньшую.

М.Н. Эпштейн обвиняет русские словари за то, что в них якобы огромное число «дутых» единиц: «Весь лексический запас (русского языка. – Л.К.), если считать его по словам, а не по словоформам (по головам скота, а не по рогам и копытам) – около 40 тысяч слов».

Итак, что же он рассматривает в качестве лексикографических приписок, или рогов и копыт, как он говорит? К числу таковых им относятся слова с суффиксами субъективной оценки, возвратные глаголы, видовые пары глаголов.

Видовые пары глаголов разрабатываются в «Большом академическом словаре русского языка» в одной словарной статье на глагол несовершенного вида. Глагол совершенного вида располагается по алфавиту, и от него дается отсылка к глаголу несовершенного вида. Отсылочные слова в общий подсчет слов в словаре не входят. Так, в «Словаре современного русского литературного языка» в 17 томах (1948–1965), начиная с четвертого тома, на это прямо указывается: «...том содержит ... слов, не считая ... отсылочных».

Что касается возвратных и невозвратных глаголов, то постфикс -ся может служить формальным показателем страдательного залога и в этом случае выступать как формообразующий. Но все дело в том, что тот же постфикс -ся может иметь и словообразовательное значение, т.е. с его помощью могут образовываться новые глаголы. В этом случае он выступает как словообразующий. Еще В.И. Даль, который не был языковедом, обращал внимание на то, что «не только каждый глагол на ся может быть отнесен к двум и трем залогам, но иной даже и ко всем пяти: биться лбом об стену, возвратный; биться на саблях, биться об заклад, взаимный; биться как рыба об лед, средний; сердце бьется или живчик бьется, средний или общий; рыба бьется острогой, посуда бьется, страдательный».

Глагол без -ся нередко появляется позже, чем глагол с -ся. Например, в «Словаре современного русского литературного языка» в 17 томах был дан известный с XVII в. глагол расшуметься в значении ‘начать сильно шуметь’ с оттенком ‘начать громко кричать, браниться’. В «Большой академический словарь русского языка» мы ввели глагол расшуметь ‘сделать какую-л. информацию известной всем’, первая фиксация которого в нашей картотеке относится к 1924 году: – Знают ведь, где ты. Офоня с бабой да батюшка Илларион всем расшумели. (В. Соколовский. Мальчишки, мальчишки...). У глагола расшуметься в середине ХХ века появляется значение ‘стараясь привлечь внимание к чему-либо, начать активно распространять информацию, много говорить о чем-либо, обсуждать что-либо’: Это теперь газеты расшумелись – то напраслина, это напраслина. (П. Катериничев. Редкая птица...). Ко всему прочему глагол расшуметь образован с помощью приставки рас-. Ср. глагол растрепать в аналогичном значении. Возвратные глаголы могут образовываться одновременно с помощью -ся и с помощью приставки, т.е. суффиксально-префиксальным способом. Таких глаголов множество: разораться, раскапризничаться, раскаркаться, раскашляться, раскричаться, расквохтаться, раскипеться, расклубиться, вчитаться, выговориться, дозвониться, допрыгаться, истосковаться, исхулиганиться, наесться, ослышаться, переговариваться... Наконец, глаголы с -ся могут не иметь однокоренного глагола без -ся: артачиться, бояться, петушиться, толпиться, добиться, здороваться, касаться, каяться, лопаться, мерещиться, намереваться... Поэтому обвинение М.Н. Эпштейна в отношении возвратных глаголов также беспочвенно.

Относительно слов с суффиксами субъективной оценки прежде всего заметим, что в основополагающей работе В.В. Виноградова «Русский язык (грамматическое учение о слове)», написанной еще в 30-е годы ХХ столетия и впервые опубликованной в 1947 году, говорится о существовании разных точек зрения по данному вопросу: одни ученые считают суффиксы такого рода словообразующими, другие – формообразующими, третьи полагают, что они занимают промежуточное положение между формами слова и разными словами. Начиная с 60-х годов ХХ века возобладала первая точка зрения.

Известный чешский языковед Милош Докулил, автор одной из самых значительных работ по теории словообразования в общем и славянском языкознании, среди групп словообразовательных типов выделял и модификационные типы, т.е. такие, у которых лексическое значение производного слова представляет собой лишь видоизменение лексического значения производящего слова. Авторы авторитетного труда «Русская грамматика» излагают материал в разделе «Словообразование» в русле идей М. Докулила. В подаче грамматического материала составители «Большого академического словаря русского языка» опирались именно на нее. Включаются данные аффиксы в качестве словообразующих и в учебники по словообразованию.

М.Н. Эпштейн не признает образования с суффиксами субъективной оценки самостоятельными словами, опираясь на то, что их лексическое значение не изменяется. При этом он забывает о том, что в лексическое значение слова, кроме денотативного компонента, входит еще и коннотативный, который к основному значению мотивирующего слова добавляет некоторый дополнительный элемент смысла. Денотативное содержание передает информацию, составляющую предмет сообщения, коннотативное – информацию, отражающую отношение говорящего к предмету сообщения. Так, слова спать и дрыхнуть передают информацию об одном и том же состоянии человека, но с помощью второго слова мы в то же время выражаем наше субъективное отношение к этому действию, т.е. при сходстве денотативного содержания они различаются коннотативным. Разница между этой парой слов (спать – дрыхнуть) и, например, рука и ручища состоит только в том, что во втором случае у слов один и тот же корень. Эмоционально-оценочная окраска, или, иными словами, коннотативное содержание, таким образом, может выражаться с помощью суффиксов субъективной оценки (мальчонка, книжечка, ручище...) или без них (квашня ‘о неповоротливом, вялом человеке’, олух, ворона в павлиньих перьях и т.п.).

Все сказанное выше и дает основание помещать образования с суффиксами субъективной оценки в разные словарные статьи.

Используя различные слова с суффиксами субъективной оценки, русский язык демонстрирует безграничные возможности для выражения тончайших движений человеческой души. В отличие от русского языка в других языках слова с суффиксами субъективной оценки встречаются намного реже. М.Н. Эпштейн согласен с этим, когда в опубликованном в «Русском журнале» интервью с ним под названием «Язык лукавого раба» говорит о том, что «русский язык использует уменьшительные суффиксы, как никакой другой язык» (http://russ.ru/Mirovaya-povestka/YAzyk-lukavogo-raba). Но причину этого он видит в том, что русский язык «пытается офамильярить, сделать более управляемым отчужденный мир посредством перевода серьезных и официальных слов в уменьшительные, например, «начальничек», «обстановочка», «денежки», «улочка», «винтовочка» и так далее. Этой непрестанной языковой самотерапией народ одомашнивает окружающий мир, слишком большой, чуждый, страшный, авторитарный, переводя его в игрушечный» (http://russ.ru/Mirovaya-povestka/YAzyk-lukavogo-raba). Оказывается, употребляя предложения типа ребенок тянет ручонки к матери, мы стараемся уйти из страшного, авторитарного мира в мир игрушечный. А как же быть с аналогичными образованиями в других языках?

Но самое интересное! В словарях английского языка, как и других языков, например, французского, подобные образования также даются в разных словарных статьях, например, английские bird ‘птица’ и birdie ‘птичка’, французские maison ‘дом’ и maisonnette ‘домик’... Почему же составителей толковых словарей английского, французского... языка М.Н. Эпштейн не упрекает в лексикографических приписках?

Итак, на пафосную фразу М.Н. Эпштейна «и в самом деле, можно ли сравнивать: 750 тыс. – и 150 тыс. (а если без лексикографических приписок, то всего лишь 40–50 тыс.)!» (напомним, что речь идет о 750 тыс. образований английского языка и 150 тыс. слов русского языка (см. начало статьи. – Л.К.) ответ может быть такой: «и в самом деле, можно ли сравнивать приблизительно 600 тыс. слов современного русского языка – и более 600 тыс. слов английского языка более чем за тысячелетнюю историю его развития (а если без лексикографических приписок, то менее 250 тыс. слов)»?! Перефразируя высказывание М.Н. Эпштейна о количестве слов в русском языке («Для языка многомиллионного народа, занимающего седьмую часть земной суши, живущего большой исторической жизнью и воздействующего на судьбы человечества, это удручающе мало»), можно сказать об английском, что приблизительно 190 тыс. слов современного английского языка удручающе мало для языка, который претендует на роль глобального языка, который является родным для подавляющей части населения страны, мнящей себя сверхдержавой, стремящейся воздействовать на судьбы человечества, которым как родным в мире пользуются около 410 миллионов людей, а как вторым владеют около миллиарда человек.        

Людмила КРУГЛИКОВА

Людмила КРУГЛИКОВА