miguel_kud

/Продолжение. Начало и оглавление здесь./


6. Неучёт динамики усиления противника

Следующее ключевое оправдание российской стратегии в отношении Украины – это перепеваемый в разных вариациях тезис «время работает на нас», тем настойчивей навязываемый, чем нелепее он выглядит в конкретной ситуации. Он был запущен сразу же после демонтажа СССР применительно к мирному времени, и звучал примерно так: Россия, избавившись от нахлебников, разовьётся в современную страну с высоким уровнем жизни, а сброшенные в нищету «братья» приползут сами, на коленях. Конечно же, никуда они не приползли – не то, что Украина, а даже реально нищие Молдавия и Грузия. Только ещё дальше бегут от такой России. Да и сама РФ всего лишь восстановила тот уровень отставания от США (по душевому ВВП в пересчёте по ППС), который был при царе и в лучшие годы советской власти. На этом сокращение разрыва закончилось, соответственно, РФ не приобрела по сравнению с 1991 годом даже экономической привлекательности для своих бывших окраин по сравнению с интеграцией в западные структуры (один из ключевых лозунгов, под которым разрушался СССР). «Блестящий план» обернулся пшиком. Точно так же с годами и ослабевала на Украине идея единства народов: подрастали новые поколения, воспитанные через государственную школу и СМИ в идеологии «незалежности». Когда же в Киеве случился переворот и началась война, те же самые пропагандисты, которые кричали «время работает на нас» в мирное время, переиначили его в применении к военному. Конечно же, весь смысл этого тезиса – не более, чем оправдать ничегонеделание.

* * *

Мы сейчас ограничимся только одним изъяном мышления, связанным с тезисом «время работает на нас» – неспособностью сравнивать в динамике усиление/ослабление себя и противника.

В экономической сфере это проявилось в злорадных ожиданиях голода/холода на Украине, постоянно распространяемых прокремлёвской пропагандой, хотя голода не могло быть в принципе и какое-никакое отопление Украина могла обеспечить, в то время как на Донбассе развивалась настоящая экономическая катастрофа, с массовым выездом порядка половины населения, полным прекращением работы предприятий и т.д. Но в военной сфере несравнение динамики выявило полный провал русского сознания.

В первую очередь, это проявилось в гонке по созданию армий, которую Украина и Донбасс ведут в течение года. В самом деле, боевая мощь ВСН возросла многократно, и это даёт повод для оптимизма даже многим ополченцам, видящим этот многократный рост воочию. У них может сложиться и порой складывается впечатление, что ситуация не так плоха.

Однако в сравнении с тем, как была воссоздана из состояния полного разложения армия Украины, как ей была придана мотивация, как наращена её огневая мощь, говорить о том, что в конечном итоге Новороссия выиграла гонку на создание армии, не приходится. Местные подразделения точно так же, как в июле и начале августа, смогут только какое-то время эффективно оборонять свою территорию, измотать наступающего противника и нанести ему большие потери. Однако даже выдержать длительную оборону в регулярной войне они самостоятельно не смогут – на это указывает всё то же сравнение ресурсов Украины и Донбасса. Придётся снова помогать силами регулярной российской армии, и то вопрос, хватит ли расположенных возле границы частей.

* * *

Ещё хуже выглядит положение дел, если привязать динамику усиления ВСН и ВСУ к тем оперативным возможностям, которые у них были и которыми они воспользовались или не воспользовались. Где-то до конца мая ситуация выглядела более или менее приемлемой для Донбасса: ополчение старалось расширять список контролируемых населённых пунктов (хотя, возможно, и напрасно предпочло связность территории расширению на другие области), а Украина не могла этому помешать. В Донецке в это время шла «игра в республику», создание государства саботировалось, недостаток оружия не позволял нарастить ополчение настолько быстро, чтобы опередить воссоздание армии Украины из сброда и вывести контролируемую связную территорию за пределы провозглашённых республик. В этот критический период диффузное наступление ополчения продолжалось, но все фундаментальные факторы, которые материально и организационно обеспечивают долгосрочное положение на фронте, уже совершили перелом в пользу Украины.

В итоге украинский карательный батальон, всё ещё находившийся в состоянии сброда, захватил полумиллионный Мариуполь, и перелом даже на фронте стал очевиден. После этого ополчение только отступало вплоть до середины августа, когда российские регулярные части помогли ему удержать фронт накануне почти готового поражения. И пока продолжалось это отступление, штатные пропагандисты и до, и после оставления Славянска кричали, что всё в порядке, что Украина на грани неизбежной гибели и никто ей помогать не будет, что украинская армия всё больше разлагается, а ополчение крепнет с каждым часом и к осени выйдет на берега Днепра.

Выйти на берега Днепра не получилось, но помощь, оказанная в середине-конце августа силами порядка нескольких батальонов регулярных войск РФ, стала тем самым довеском, который позволил Донбассу выстоять и фактически разгромить армию Украины, сосредоточенную почти полностью вокруг свободных территорий – Донецкой и Луганской агломераций. Появилась возможность перейти в широкомасштабное контрнаступление по незащищённой территории, свободной от украинских войск, и в течение сентября, как минимум, отбить потерянные за лето земли – до Северского Донца на севере, до линии Славянск-Мариуполь на западе, с освобождением Мариуполя, Краматорской агломерации, Северодонецка и Лисичанска. И тут из Москвы пришёл стоп-приказ. Донбассу навязали минское перемирие.

* * *

Сейчас самое время вспомнить, какими аргументами прикрывали прокремлёвские пропагандисты свершившийся позор. Их было два – псевдовоенный и псевдополитический. Псевдовоенный аргумент состоял в том, что у ополчения не было сил, чтобы захватить и удержать такие большие города, как Мариуполь, Краматорск и Славянск. Псевдополитический – в том, что у ополчения не было бы возможностей организовать управление такой большой территорией (особенно если бы было начато наступление в сторону Днепра) и её снабжение. Естественно, в обоснование каждого из этих аргументов выдвинута куча доводов. Например, тот самый пропагандист, который в мае советовал ополчению побеждать тяжеловооружённую украинскую армию за счёт полной мобилизации, полгода спустя обосновывал заведомую невозможность взятия ополчением Мариуполя тем, что оно два месяца возится с донецким аэропортом:

«А когда ополченцы, которые легко и просто могли бы взять Мариуполь (Харьков, Киев, Львов, Вашингтон – нужное подчеркнуть), сумеют взять донецкий аэропорт?»

А вот как другой штатный пропагандист «обосновывал» невзятие Мариуполя и выбранную стратегию постепенного продвижения уже с «политической» точки зрения (1, 2, 3):

«Да нет в том плане ничего хитрого. Создать прецедент с неконтролируемой Киевом территорией, закрепиться на этой территории (во всех смыслах), и смотреть, насколько реально продвинуться дальше? Опять-таки, во всех смыслах, потому как одной военной победы мало. Ну, взяли бы мы Киев, это и сейчас для России не проблема, а дальше что?
Поэтому решили двигаться медленно, шаг за шагом, осматриваясь, окапываясь на уже занятых позициях. Зафиксировали Донецк и Луганск, теперь оценивают позиции для дальнейшего продвижения».

«За военное решение не скажу, не специалист. А вот гражданского решения по Мариуполю у нас тогда не было. У нас и сейчас его нет. Мы только-только начинаем налаживать какую-то жизнь в Донецке.
Мариуполь надо возвращать в ДНР так, чтобы его жители воспринимали ДНР с облегчением, а не с ужасом. Толку от того, что мы туда придём, а наладить нормальную жизнь не сможем? Как говорилось в известном фильме: бери ношу по себе, чтоб не падать при ходьбе.
А на счёт военного решения, думаю, там всё будет чётко и вежливо. Насколько я владею информацией, наши войска стоят буквально на въезде в город, и, получи команду, войти в него всегда успеют».

«Захватить-то, может, и захватили, а дальше что? Кто бы платил мариупольцам зарплаты, пенсии? Как бы мариупольские гиганты осуществляли экспорт своей продукции? Эти вопросы все упускают из виду, а они не менее важны, чем военные.
У меня такое ощущение, что большинство воспринимает войну, как компьютерную игру. Ага, есть юниты, двигаем их. А то, что там – не юниты, а живые люди с нормальными человеческими потребностями, об этом никто не думает».

* * *

Конечно же, в данном случае мы снова наблюдаем явную работу пропагандистов на противника: обосновывая те или иные заведомо абсурдные решения, они навязывают российскому обществу неправильный ход мысли, который будет обрекать его на дальнейшие ошибки.

Оценивать возможность взятия и удержания тех или иных пунктов, той или иной территории только по численности своих войск и размеру этих пунктов/территории – это такой абсурд, что впору задаться вопросом о том, за кого пропагандисты держат свою паству. На занятиях тактики учат следующей последовательности действий командира:
1. Уяснить задачу.
2. Оценить обстановку:
2.1) оценить противника;
2.2) оценить себя...
и т.д.

Итак, сначала требуется оценить противника, затем – себя. Отсюда, в частности, следует нелепость самой постановки вопроса о взятии Запорожья, Харькова или Киева в абстрактном ключе, с привязкой к численности только своих сил и в отрыве от конкретной информации о том, что собой на момент взятия представляют эти города, как настроено их население и насколько там укреплён противник, какие он может перебросить резервы, чем ударить по этим пунктам в случае потери и т.д. Если же говорить о долгосрочном удержании города, то нужно и правильно спрогнозировать наращивание сил противника, и правильно спрогнозировать наращивание своих сил, а не считать то и другое неизменным.

А противник был таков, что в апреле Стрелков взял Славянск по разным версиям то ли с пятью, то ли с пятьюдесятью подчинёнными. Если бы ему вовремя помогли минимальным количеством вооружения и командиров, взял бы Изюм, затем Чугуев с окружающими оружейными складами и, с большой вероятностью, Харьков – благо, харьковская милиция ещё в мае готовилась перебежать на русскую сторону. И потом ещё противник так долго организовывался, что взять симпатизирующий ему миллионный Донецк Стрелков смог двумя-тремя тысячами войск, тоже не сильно обученных.

Точно так же могли бы взять в начале сентября Мариуполь, который обороняла рота «Азова», тем более что в ходе захвата города местные жители помогали бы штурмующим, а милиция затем перешла бы на их сторону. Захват Мариуполя позволил бы мобилизовать там большое количество людей и материальных ресурсов и, пока по той же схеме продолжился бы захват Мелитополя и Геническа, мобилизация дала бы резервы, необходимые для взятия Запорожья. Каждый новый захват города на Юго-востоке усиливал бы панику и дезорганизацию среди украинских сил, но в то же время, давал бы новые ресурсы ополчению. При этом захват больших территорий с неразрушенной гражданской жизнью (линия фронта отошла бы далеко на Запад) позволил бы подчинить на них госаппарат и наладить свою мобилизационную машину. Госаппарат на большой территории с перспективами расширения уже более охотно сотрудничал бы с Новороссией, чем госаппарат на маленькой территории, обречённой на скорое падение. Это только на Донбассе всё было разрушено до основания и пришлось восстанавливать госаппарат с нуля, и то не в Мариуполе.

Чтобы оправдать остановку наступления, пропагандисты выдвинули ещё один тезис – будто наступая, ВСН наталкивались бы на всё возрастающее сопротивление и не смогли бы удержать территорию. На деле, наоборот: расширяя свою ресурсную базу и сокращая таковую у противника, с учётом медленно работающей мобилизации и ускорения разложения Украины из-за психологических факторов, можно было сохранять высокие темпы наступления по крайней мере до тех пор, пока оно велось бы в пределах восьми областей, поддерживавших идею Новороссии.

Конечно же, наступление ВСН в этом сценарии вряд ли бы существенно вышло за пределы восьми областей Новороссии. К концу года, наверное, удалось бы их освободить, но совершенно невозможно предсказать, как к этому времени было бы настроено население центральных и западных регионов, поддержавших переворот. Скорее всего, они бы не успели прозреть, кроме, разве что, левобережной части, зато Запад нарастил бы прямую помощь Украине, а возможно, и ввёл бы символические контингенты. Дальнейшее продвижение, в самом деле, натолкнулось бы на нарастающее сопротивление. Поэтому, скорее всего, наступление пришлось бы остановить на линии Субтельного, оставив проблему Малороссии и западных областей на потом, но это уже было бы что-то. А так – не получили ничего!

Однако, вместо того чтобы брать незащищённый Мариуполь, дававший обладателю огромные преимущества, ополчение бросили на убой в хорошо укреплённом донецком аэропорту, находящемся под огневым контролем из соседних Песок и Авдеевки, который явно не стоит понесённых потерь. Естественно, взять такой аэропорт было намного сложнее, чем Мариуполь в начале сентября! Довод, якобы обосновывающий невозможность взятия Мариуполя неспособностью ополчения взять аэропорт, переворачивает всё с ног на голову.

* * *

К этой проблеме примыкает и другой ключевой вопрос военного искусства: Донбассу навязали самоубийственную позиционную войну, не оставлявшую шансов победить Украину с её многократно превосходящими ресурсами, которые она за время позиционной войны как раз успевала отмобилизовать. Вместо того чтобы сделать основным видом боевых действий стратегическое наступление, при котором понесённые потери оборачиваются победой, разгромом и пленением целых армий противника и получением новых преимуществ, ополчение скатилось к позорным позиционным боям. Вместо окружения и окончательного выведения из строя частей украинской армии, ставка была сделана на их выдавливание с тех или иных территорий, так чтобы одни и те же части могли после пополнения по много раз использоваться Украиной в обороне разных пунктов и снова убивать ополченцев. Атака на аэропорт стала квинтэссенцией военного безумия. Зачем брать самые укреплённые участки, которые стратегически ничего не меняют в войне, а только выдавят его на несколько километров, вместо взлома обороны противника на всю глубину и дальнейшего захвата его территории с окружением и уничтожением его сил? Трудно подобрать аналог этой стратегии в войнах на нашей памяти, но по степени идиотизма это типичное решение в стиле сербских политических руководителей, Милошевича и Караджича, вопиюще противоречащее военной логике, но навязываемое ими подчинённому генералитету.

Когда бессмысленность бесконечного штурма аэропорта стала очевидной абсолютно всем, горе-аналитики подсунули другую военную идею – брать заодно Пески и Авдеевку, из которых ВСУ могут поддерживать своих в аэропорту либо обстреливать его, когда он полностью под контролем ВСН. Хотя то и другое является лишь тактической пустышкой: в случае взятия посёлков ополчение просто ценою огромных потерь немного отодвинет линию фронта от Донецка, а ВСУ укрепятся чуть дальше. На исход войны это не повлияет никак. Одновременно ополчению навязывается неактуальная уже идея освобождения Мариуполя – как раз тогда, когда ВСУ там хорошо укрепились.

А всё надо делать вовремя. Ещё в конце августа – начале сентября, наверное, можно было развернуть широкомасштабное наступление, чтобы освободить Украину или хотя бы Новороссию силами ополчения с минимальной поддержкой «отпускников». В нынешних же условиях масштабное наступление ВСН без открытого и массированного прямого вмешательства российской армии просто недопустимо, поскольку будет направлено кремлёвскими кураторами не на победу, а, напротив, на «утилизацию» и ополчения, и самой идеи Новороссии. По согласованию с Киевом Кремль разрешит ВСН ударить по какому-то крупному или среднему городу, который Украине не очень жалко – может быть, даже, не по Мариуполю, а по Краматорску, Славянску или (если будет принята концепция сетецентрической и рейдовой войны) Павлограду. В ходе штурма хорошо укреплённого и подготовленного города ополчение применит много самых разрушительных типов современного оружия, нанося удары по гражданским объектам. Тем самым ополчение заставят замазаться в методах ведения войны не меньше, чем замазаны ВСУ. Не исключено, что город даже отдадут ополчению на какое-то время, чтобы оно показало там такую же неспособность наладить мирную жизнь, какую к зиме продемонстрировали кремлёвские кураторы и марионетки на территории, контролируемой ДНР и ЛНР. Поскольку, насмотревшись прелестей «русского мира», никто в оккупированных Украиной регионах больше не ждёт ополчения, то поддержки местного населения не будет, шансов нарастить ресурсы за счёт новых территорий не останется.

Тем не менее, именно сейчас те самые штатные пропагандисты, которые раньше одобряли любое колебание генеральной линии, начинают мечтать о том, чтобы бросить на ВСУ нынешние ВСН.

* * *

Как видим, прокремлёвские пропагандисты не теряются ни при каких действиях хозяев. Сначала они оправдывали возвращение на Украину пленённых украинских военных, которые укрепляли мобилизационный потенциал противника, тем доводом, что вернувшиеся из плена солдаты будут-де разлагать свои новые части. От этой «глубокой» задумки недалеко было и до оправдания соглашений о беспрепятственном выходе окружённых и обречённых на уничтожение украинских частей и подразделений из Луганского аэропорта и Иловайска, всё под тем же предлогом, что они уже потеряли боеспособность. Наконец, к Новому году нашлось и оправдание для допущенной ополчением ротации украинских военнослужащих в окружённом донецком аэропорту на транспорте ополчения, для поставки окружённым продовольствия и воды. Мол, Украина таким образом унизилась перед ополчением, показала свою несостоятельность – чем не мини-победа?

Параллельно с кампанией оправдания минского сговора, прокремлёвскими пропагандистами, была заброшена и даже распространена среди ополчения идея якобы состоявшегося разгрома украинской армии в ходе летних боёв, от которого ей, якобы, надо оправляться чуть ли не десять лет. Мне не известно, кто и как запустил именно такой слух, но по нему мы уже полгода спустя можем констатировать ущербность военной экспертизы в среде ВСН. Ведь это была уже не ложная установка, распространяемая среди некомпетентных гражданских в РФ, а ложная установка среди ополченцев, которые, казалось бы, всё видели своими глазами и должны отделять зёрна от плевел. (Кстати, это не единственный случай целенаправленного распространения среди ополчения ложных установок и слухов.)

На самом же деле, уничтожена была только часть кадровой украинской армии и только часть вооружения, украинская армия восстановила потери в вооружении за счёт старых запасов и поставок из НАТО, восполнила потери живой силы за счёт дополнительной мобилизации и обучения, наконец, компенсировала потерю отдельных командиров тем, что уровень оставшихся был несколько повышен американскими консультантами. Нет слов, боевые качества украинской армии не поднялись очень высоко, но, по крайней мере, восстановить летний уровень она уже смогла. Пока что этой армии, видимо, недостаточно, чтобы окончательно задавить Донбасс и помогающих ему «отпускников», а что будет через три месяца или через полгода-год, – неизвестно.

* * *

Завершая этот раздел, заметим, что тот же логический изъян – неспособность сравнить динамику укрепления своих сил и сил противника – применяется пропагандистами уже в приложении к высоковероятной открытой войне РФ с Украиной и НАТО. Основное занятие кремлёвского руководства сейчас – выторговывание себе дополнительного месяца или года «мира». Может быть, отдельные охранители полагают, что за это время страна подготовится к войне. Не зря же пропагандисты выискивают отдельные факты решений правительства по вооружению армии новым оружием и т.д.

Однако подход этот представляется несостоятельным по той причине, что укрепление российской боевой мощи сопровождается более быстрым укреплением боевой мощи и военных возможностей потенциальных противников. Пока РФ освоила один-два новых образца вооружения, Украина чуть ли не с нуля воссоздала многочисленную армию, запустила ВПК. В этом году США выведут войска из Афганистана и высвободят немало сил быстрого реагирования для использования на европейском театре военных действий. НАТО укрепляет в восточной части дополнительную военную инфраструктуру и тоже увеличивает возможности для ведения войны. По сравнению с потенциальным противником Россия за 2014 год бесспорно ослабла! Российские охранители и прикрывающие правительство пропагандисты так и не освоили истину, сформулированную Макиавелли и повторенную Черчиллем: нет никакой доблести в том, чтобы отложить неизбежную войну на год, если условия через год станут хуже. А они стали хуже, потому что Украина со всем её потенциалом – человеческим, экономическим и территориальным – в результате путинского «миротворчества» будет воевать на стороне НАТО. Так же как не было доблести в Мюнхенском сговоре, поскольку он заметно увеличивал промышленный потенциал Германии, высвобождал её дивизии с чехословацкого фронта, предоставлял ей плацдарм для атаки на Польшу. И не использует путинский режим купленную передышку для лучше подготовки к войне. Никак.

В процитированном выше учебнике тактики Воробьёва приведено много высказываний военных авторитетов разных лет. Многие из них очень уместны для характеристики той стратегии, которая выбрана Россией. Мы приведём только два (с. 380). «Самое худшее, на что можно решаться на войне, – писал Леер, – это не решаться ни на что». «Не способный решиться на что-нибудь похож на человека со связанными руками, с которым всякий может сделать что хочет… Самое необдуманное предприятие не представляет такого риска, как нерешительность» (Драгомиров).

Крики «время работает на нас!» были нужны для того, чтобы оправдать нерешительность и бездействие в идущей войне. Время работало на противника, и чем дальше, тем сложнее было на что-то решиться. В итоге РФ не решилась вообще ни на что. Русские долго запрягают и в итоге никуда не едут.

/Продолжение в следующей записи./