/Цесаревич сидит в роскошном красном кресле и задумчиво смотрит на огонь в камине. Входит Матильда Феликсовна. Она некоторое время смотрит на Наследника./

Кшесинская: Николай Александрович. Голубчик.

/Цесаревич молчит. Матильда Феликсовна подходит к нему сзади, наклоняется, обнимает. Некоторое время они молча смотрят на огонь./

Цесаревич: Мне так все надоело.

/Вздыхает, гладит руку Матильды Феликсовны./

Цесаревич: Как бы я хотел быть простым мещанином. Быть простым мещанином и быть с вами, Матильда Феликсовна. Это все, чего я хочу.

Кшесинская: Россия...

Цесаревич: (перебивает) К черту! К черту Россию!

/Резко встает. Начинает ходить по комнате, заложив руки за спину./

Цесаревич: Россия! Что такое Россия? Неизмеримая ледяная пустыня, по которой извечно бродит какой-нибудь Митрофан с ружьем! Все бродит. И бродит. И бродит.

Кшесинская: Зря вы так, Николай Александрович. Народ полюбит вас.

Цесаревич: Народ… Что мне народ? Мое сердце занято. Я люблю не Россию, а вас. Пусть так говорить недостойно. Но я честен перед Б-гом. И он простит меня за честность.

/Останавливается. Глядит на огонь. Молчит. Затем смотрит на настенные часы. Вздыхает./

Цесаревич: Да и не в России дело. Россия покорна и богобоязненна. И приняла бы любого Государя, данного ей Б-м. Тут политика, черт бы ее побрал. Политика. Англия. Интриги. Интересы короны. Как же я устал от всего этого! От этого груза ответственности! И ладно, если бы я сам – добровольно! – взвалил его на себя! Но – нет! Это жребий, слепой случай. /Горестно вздыхает./ Это мое проклятие.

Кшесинская: Мы оба знали и знаем…

Цесаревич: (почти кричит) А я не хочу ничего знать! Я хочу уйти от власти, сбежать! Но даже на это у меня нет ни воли, ни права! А может быть я и не Государь вовсе? Что, если меня обрекают всю жизнь занимать чужое место? Занимать чужое место и нести чужой крест!

/Матильда Феликсовна грустно смотрит в темное окно и, едва касаясь, проводит пальцами по своей шее./

Цесаревич: Что если само мое внутреннее противление, которое я спрячу под покорностью, погубит когда-нибудь Россию?

Кшесинская: Николай Александрович, не говорите так.

/Матильда Феликсовна подходит к Наследнику. Кладет ладонь ему на щеку, бережно гладит. Он смотрит в сторону. На лице его усталость и тревожная грусть./

Цесаревич: Матильда Феликсовна, давайте поебемся.

Кшесинская: (удивленно) Что, сейчас?

/Наследник кивает. Матильда Феликсовна с полуулыбкой смотрит на напрягшийся, проступающий сквозь штаны член. Раздевается. Цесаревич устало снимает брюки. Китель не трогает. Раздевшись, Матильда Феликсовна подходит к Цесаревичу. Он поворачивает ее спиной к себе, она облокачивается на спинку кресла./

Кшесинская: Николай Александрович, возьмите меня по-черному.

/Наследник входит в нее сзади и нетерпеливо двигается, громко стоная. Матильда Феликсовна прижимается щекой к спинке и смотрит на огонь. Наследник двигается быстрее, откидывается назад, потом хватает Матильду Феликсовну за плечи, прижимается к ней, замирает, рычит ей в волосы./

Кшесинская: Коленька…

Цесаревич: /томно выдыхает/ Охуенно… Ой… Даже слюни потекли…

/Цесаревич вытирает рот рукой, отходит и в изнеможении падает на диван./

Цесаревич: Матильда Феликсовна… Простите меня… пожалуйста…

Кшесинская: За что же?

/Она трогает себя между ног, нюхает руку./

Цесаревич: (с закрытыми глазами) Простите… за все меня простите.

Кшесинская: Я приду сейчас.

/Выходит. Некоторое время крупным планом зрителю показывают спящего Наследника. Возвращается Матильда Феликсовна. Она берет плед и накрывает спящего Цесаревича./

Кшесинская: (гладит Наследника по щеке) Коленька…

/Наследник причмокивает во сне./

Кшесинская: Бедненький…

/Встает. Идет к изящному столику. Садится на маленький табурет. На столике насыпан белый порошок, разделенный на три “дороги”. Матильда Феликсовна берет маленькое зеркало и внимательно смотрит на свое отражение./

Кшесинская: (с улыбкой) Хуй вам на рыло, Наталья Владимировна, а не Цесаревич.

/Кладет зеркало, наклоняет голову к порошку, зажимая одну ноздрю пальцем. С шумом вдыхает./

Вырезанная сцена из сценария Александра Терехова к фильму “Матильда”.